Злые белые пижамы

«Я понял, что начать драку в таком месте означало, что мы не сможем уйти живыми, если не победим. Впервые в жизни стоял вопрос: драться или умереть.»

Оказавшись в ловушке, Канчо держал дверь бара закрытой, в то время как были слышны спешащие по ступенькам шаги.

«Крепко держа в руке пивную бутылку, я пытался уравновесить дыхание. Когда первый противник приблизился к двери, чтобы открыть ее, я распахнул дверь первым, дернув ее на себя, он упал вперед, потеряв равновесие. Я со всей силы ударил его по голове бутылкой. Затем я воткнул разбитую бутылку ему в лицо и повернул ее. Тут же следующий мужчина зашел и нацелился меня пнуть. Я сдвинулся в сторону и отбил его ногу открытой ладонью. Такое отражение удара требует идеального расчета времени, что и произошло. Он свалился на пол, хрипя в агонии. Позже я узнал, что его нога была сломана.

Двое были уже под контролем и в тот момент появилось странное ощущение. Голос в моей голове повторял: „Ты сильный. Никто не может победить тебя.” Я приобрел своего рода полную уверенность и странное спокойствие снизошло на меня.

Еще оставалось два противника. Мой кохай, специалист по дзюдо, взял на себя одного, а я другого. Я был настолько спокоен, что стал чувствовать намерение атакующего. Было так, словно я не мог проиграть, зная, почти предчувствуя, что он будет делать. Он направил удар мне прямо в лицо. Я сдвинулся внутрь, ближе к его корпусу, чтобы уйти от удара и в вариации шихонаге [базовой техники айкидо] зафиксировал его локти и плечи в неподвижном положении. Я жестко швырнул его и услышал звук раздрабливающихся костей.

Последнего преследователя бросал мой младший товарищ, но после каждого броска противник продолжал вставать и нападать. Я шагнул вперед и в сильном прыжке ударил его прямо в грудную клетку. Именно этот удар оказался особенно эффективным, поскольку в полной гармонии с ударом я направил свой центр сильно вперед. От одного этого удара он упал как подкошенный и уже не поднялся.

Обозревая место происшествия, я с трудом мог поверить в то, что произошло. Тело и разум действовали в полном соответствии с техникой, и посредством взрывной «кокю рокю»* [концентрированной силы, требующей правильного дыхания] я увидел истину айкидо. В тот момент я подумал: „Я сделал айкидо своим”.

Это воистину было моим озарением в айкидо.

Когда мы вернулись в додзё, через несколько дней после посещения горы Канчо, для нас был припасен другой религиозный опыт. Так или иначе, я знал заранее, что нас ожидает, когда «Терминатор» заходил целеустремленно, кланялся святыне, поворачивался и кланялся нам, уже сидящим на коленях в ожидании. Я стал сверхчувствительным к звуку шагов каждого учителя, читая хорошее или плохое настроение в самом ритме их поступи. Было важно, чтобы учитель не был сердит, таким образом, я искал знаки, которые бы заверили меня, что это так — предсказуемый психоз для тех, кто страдает от капризов сильных мира.

В предыдущем году Ник, английский сэншусей с одышкой*, покинувший курс, стал настолько одержимым тем, кто из учителей будет вести занятие, что он расспрашивал всех помощников перед уроком. В соответствии с японским обычаем не делиться информацией, они ему не отвечали, поэтому он начинал строить свои собственные догадки, основанные на том, чья очередь по идее должна бы быть. Тогда он успокаивался, убежденный тем, что выбрался. Я знал, что чувство предугадывания было особенно сильным для меня, когда Мастард вел занятия.

Случай с одышкой Ника и издевательство над ним учителя служило своеобразным предупреждением для сеншусеев. Я спросил об этом Шипа, который был в одной группе с Ником.

— У Ника было все в порядке, пока у него не сорвало крышу.

— В смысле?

— У него сорвало крышу. Он перестал тренироваться, но при этом все еще стоял на ногах. Именно это и привело учителя в бешенство. Он не потерял сознание или что-то в этом роде, а значит он мог продолжать тренировку.

Я сделал мысленную пометку, что надо хлопнуться в обморок, прежде чем сдаваться.

— Так, — сказал Терминатор, — сейчас будет куро-обикай — сидение в сейдза в течение часа.

Мы сидели в два ряда напротив своих партнеров, опробывая жуткую позицию на коленях. Предстояла длительная каторга, потому важно, что в каком положении ты начинаешь сейдза определяет, насколько болезненной она будет.

Правильная сейдза — не просто сидение на коленях. Ты должен находиться в неподвижном и безэмоциональном состоянии. Для иностранцев, которые никогда не проводили времени на коленях до начала занятий айкидо, это всегда испытание. Именно невозможность пошевелиться и высвободить напряжение колен и ступней делает это упражнение таким тяжелым.

Мы все знали, что такая тренировка должна произойти, мы просто не знали когда. Это было одно из знаменитых «убийственных» занятий, о которых все говорили, когда хотели произвести впечатление на начинающих заниматься айкидо. Мы уже успели обсудить боль сейдза и теперь должны были прочувствовать ее.

Было бы просто замечательно просто посидеть в тишине, но у Роланда были иные мысли на сей счет. Каждый из нас по очереди должен был сказать речь о том, что означает курс сеншусей для нас.

Я посмотрел на Рэма и он ухмыльнулся. Я ухмыльнулся в ответ. Наверное, мы были единственными лыбящимися среди всех. Это была бравада.

Бешеный Пес начал речь. Он говорил траурным голосом о том, как он проделал длинный путь из Канады, чтобы учиться айкидо в Японии. «Я действительно считаю, что нам очень повезло с возможностью тренироваться здесь с лучшими сенсеями.» После этого он перечислил всех учителей поименно, что заняло еще сколько-то времени. Он продолжил фразой: «это стало самым сложным делом, которое я когда-либо выполнял».

Следующим был Уилл. К тому времени мои ноги стали неметь. Все говорили, что нужно позволить им онеметь и что самое главное в сейдза — это неподвижность. как только ты пошевелишься, кровь начнет циркулировать и придет боль.

Я ожидал, что речь Уилла будет хоть немного остроумной, но это было не так. Несмотря на его острый