Парк Йойоги был пуст за исключением бегунов, появляющихся из тумана как хрустящие галькой приведения. Мы сидели на скамейках для пикника со столом. Я взял на себя смелость поцеловать Сару. Мы целовались в течение приятно долгого времени, прерываясь периодически, чтобы отдышаться. Когда мы съели пончики и вдоволь нацеловались, мы отправились обратно к станции.
— Почему ты поцеловал меня? — спросила она.
— Я почувствовал, что так нужно.
Это звучало необоснованно.
— Я почувствовал, что сделать это будет правильным. Утром в парке. В это туманное утро.
— Того, кто много целуется, в Японии мы называем
В парке Йойоги блуждала бездомная домашняя птица, это отвлекло меня на некоторое время.
— Поехали в гостиницу и снимем всю нашу одежду, — смело предложил я.
— Возможно, как-нибудь, — сказала она, улыбаясь. — Но не сейчас.
Мы шли в тишине. У входа в подземку я сказал «до свидания» Саре. Она сказала, что позвонит.
Я повернулся и пошел обратно по улице Харадзюку к Шибуя. Крошечные улицы были полны чудес в то утро. Магазин по обработке древесины, в котором солнце поймало единственным лучом света спешащие частицы пыли. Кот с колокольчиком, который звонил, когда тот бежал. Кофеварка, которая играла глупую мелодию пока я ждал свой кофе, капающий по капле. Монета в 100 йен на полу, которая обеспечила меня достаточным количеством денег, чтобы купить утреннюю газету. Чудеса.
На следующий день объявился Бэн. Он очень стеснялся того, что исчез вместе с девушкой. Он был очень романтичным в отношении женщин и не хотел, чтобы я подумал, что он был помешан на сексе или что-то подобное. Я сказал ему о моем приключении и на протяжении всего рассказа он ждал, что я скажу, как я сломал челюсть одному парню и дал коленом по роже другому. «Дело не в этом, — сказал я, — Патрик показал мне, что важнее всего расслабленность. Расслабленность в сочетании с бдительностью — это главное.»
Это был воскресный вечер. Мои колени все еще были в отвратительном состоянии. Мысль о том, что я добровольно придавлю всем своим весом две открытые раны на коленях, приводила в уныние, не сказать хуже. Впервые я серьезно задумался о том, чтобы бросить курс. К тому времени я стал одержим идеей о том, чтобы доводить все до логического конца, но дело выглядело мрачно, совсем не радужно. И еще маячила специальная летняя «тяжелая» тренировка ранним утром. Приключение предыдущей ночи было всего лишь отвлечением. Это была реальность, и я не знал, сколько еще могу выдержать. Я хлебнул из бутылки «Дикой Индейки», чтобы немного забыться. Бэн потянулся за бутылкой.
— Ты же не любишь виски, — сказал я.
— Люблю, — сказал он с хитрым видом. У Бэна был инстинкт туриста хватать все, что выглядит бесплатным.
— Когда оно закончится, оно закончится, — сказал я нравоучительно. — И тогда нам останется только разделить боль друг друга. Дай сюда.
Сара не звонила, но, возможно, я был сбит с толку этим обещанием. Теплота от выпитого виски начинала давать о себе знать.
«Ты не знаешь, сколько стоит эта дрянь?» — спросил я Бена.
Телефон зазвонил.
Это была не Сара. Это был Пол. Странное бредовое чувство пришло ко мне.
Пол говорил официальным тоном.
— Есть плохие новости. Канчо-сенсей умер. Он скончался сегодня рано утром. Нельзя сказать, что мы не ожидали этого раньше или позже, но это до сих пор шок.
— Да, — я придал своему голосу обеспокоенности. — Как ужасно, я имею в виду, какое жуткое дело.
— Да, ну, такое случается. Додзё будет закрыто, конечно, на неделю. От сеншусеев ожидается посещение похорон в четверг.
Я еще несколько раз выразил соболезнования и отключил телефон. Я сделал победный удар кулаком в воздух. Потом проверил, что телефонная трубка лежит на телефоне.
— Да! — заорал я. — Да! Да! Да!
— Он умер, правда? — сказал Бэн.
— Да! Да! Да!
— Сколько дней отдыха?
— Одна целая чудесная… неделя! Да!
Мы схватили друг друга и закружились в победном танце по кухне.
— Время выпить еще виски.
— Не виски — неси шампанское!
Драка на похоронах
«Только три вещи должны заботить верного слугу. Это воля Господина, его собственная жизненная сила и обстоятельства его смерти.»
Я прошел мимо фонаря Канчо по пути на станцию. Возможно, с годами здесь должна быть прикреплена табличка во славу жизни великого мастера боевых искусств. Хотя и много путешествовал за свою жизнь, он родился в 1916 году именно в том же районе, где и умер через семьдесят девять лет. Его отец был состоятельным доктором и в собственном доме построил додзё, чтобы местные люди могли там заниматься дзюдо. Доджо назвали Ёшинкан, что означало «место культивации духа».
Канчо ценил семейный подход, поэтому, когда он основал собственное додзё и начал обучать полицейских и мирных граждан смертоносному искусству, которое он знал, он продолжил использовать название Ёшинкан. В течение почти четырех десятилетий он продолжал учить, и теперь, когда он умер,
