— Спасибо, Виталий. Закурить можно и потом. Ну и жара! — Он скинул джинсы. — Сначала предлагаю небольшой заплыв — вон до той березы и обратно. Наперегонки. Победитель войдет в сборную лагеря. Если им окажусь я, — уступлю место второму.
Пока Жора говорил, вокруг него собирались ребята: одни вылезли из воды, другие отложили удочки. Смуглому, крепкому Борису Мамалыкину, видимо, предложение понравилось. Он хлопнул Виталия по плечу:
— А что, Ветка, махнем!
— Можно, — ответил, поджав нижнюю губу, Виталий. И вдруг резко махнул рукой: — На старт!
Ребята вошли в воду, выравнялись.
— Георгий Николаевич, а вы?
Жора стал в ряд с ребятами.
— А сам ты что же? — спросил он Ветку. — Ну- ка, иди сюда.
— Я в следующий раз, когда вы меня плавать научите.
Раздался дружный хохот. А Виталий, не смущаясь, нагнулся за удочкой.
— Тише, рыбу распугаете. Клюет! — Он дернул удилище, но плотвичка, сверкнув в воздухе, сорвалась с крючка.
Все опять рассмеялись.
— Ну во-от, Георгий Николаевич, из-за вас все, — несердито протянул Ветка.
— Ладно. Рыбешка будет за мной. Но и за тобой должок.
— Какой?
— Плаванье.
— Ну, этот должок приготовьтесь всю жизнь дожидаться.
— Не скажи. Как же ты на ГТО сдавать будешь?
— На что мне? — Ветка пожал плечами. — Обойдемся.
— Ты что же, хуже других, что ли?
Ветка не ответил, полез в консервную банку за червяком.
Заплыв больше походил на цирковое зрелище. Плыли кто во что горазд. Мелькали руки, ноги, головы, локти, блестели зубы, летели брызги. Первым пришел все-таки Жора. Вторым — Мамалыкин. Он вылез на берег и потряс головой, как пес после купанья, его коротко остриженные волосы стояли торчком — точь-в- точь ощетинившийся еж, а не голова. И глаза горят: обида заела — метил в амфибии, а пришел вторым.
— Не унывай, амфибия, — хлопнул его по спине Жора. — Все впереди. А плаваешь ты отлично. На третий разряд вполне потянешь.
— Да у меня уже есть, — взглянув себе под ноги, проговорил Борька. Потом поднял глаза на Жору: — А вы меня потренируете? Правда, что вы мастер?
— Кто сказал?
— Вадим. Старший вожатый. Говорит, мастер к вам приедет. Только мы не поверили. Тут до вас Пал Палыч в первую смену был. Про него вначале тоже кто-то сказал — мастер. Серьезный такой появился. Высокий. Со свистком на шее. Ну, думаем, точно мастер. Потом оказался мастер… — Мамалыкин досадливо махнул рукой.
— По фотокарточкам, — вставил кто-то.
— Вот и не поверили Вадиму, — повторил Борька. — Хватит, решили, мастеров. Сыты по горло.
— Правильно сделали, что не поверили, — рассмеялся Жора.
Мальчишки загалдели:
— Значит, не мастер?
— Не мастер.
— А мы-то…
Жора, хоть и видел, что ребята разочарованы, все равно сиял, как на празднике. Ну, конечно, они любят спорт. Задел он их за живое. Копытину хотелось схватить всех в охапку, обнять, расцеловать: милые вы мои чудаки! Он сказал:
— Не мастер, ребята, нет. Но первые разряды есть.
И опять все загалдели:
— По каким видам?
— И по футболу?
— А сколько в длину берете?
— А в высоту?
— А как у вас по плаванью?
— Чемпионом были?
— Не хватает меня на плаванье, — Жора продолжал улыбаться. — Говорят, фигура не слишком обтекаемая.
— Но вы же здорово плаваете. Мне бы так!
— И мне, — сказал Ветка и подсек наконец пескарика.
— Я думаю, что так, как я плаваю, каждый из вас может научиться. И совсем не обязательно быть чемпионом по плаванию. И вообще каким-либо чемпионом.
— Не говорите, Георгий Николаевич, — Ветка многозначительно поднял палец кверху. — Чемпионом ой как недурно быть! Хоть каким-нибудь. Хоть в городки. Ездишь себе на соревнования, видишь новые края. Путешествуешь, так сказать, по родному краю. А то и в загранку махнешь — в Бразилию там какую- нибудь, либо в Уругвай. Под банановым листом будешь прохлаждаться. Кока-колу пить. Заманчиво. Потом приезжаешь — в газетах твои портреты. Ордена, медали, оркестры. Автографы не успеваешь давать. — И Ветка пропел: — Как хорошо быть чемпионом! Как хорошо быть чемпионом!
— Очень хорошо. Но если будешь думать только о призах да поездках, вряд ли дальше дома уедешь. Нужно любить сам спорт. Как здорово по-настоящему владеть своим телом! Ты все умеешь, все можешь. В тебе столько сил, столько энергии! Весь ты как сжатая пружина. Понимаете?..
— Георгий Николаевич, а вы подкову разогнуть можете?
— Не пробовал. Наверное, могу. Последнее время подковы что-то не попадаются. Вот пятак согнуть могу. Если найду.
— Не найдете — мы вам из-под земли достанем.
Жора выгреб из кармана пригоршню мелочи, извлек пятак и сжал пальцами правой руки.
Ребята, притихнув, наблюдали за движением его пальцев, за тем, как монета медленно начала сгибаться, складываться.
— Вот это сила! — раздался чей-то возглас.
— Петр Первый! — изрек Ветка. В его ломающемся голосе, несмотря на ироническую интонацию, звучали нотки зависти и уважения. И когда Борис, желая продолжить шутку приятеля, бросил: «Сколько ж вы монет загубили, тренируясь!» — Ветка ткнул его в бок кулаком так, что тот подпрыгнул:
— Заткнись!
Жора сделал вид, что ничего не слышал.
— Ну так что, ребята, займемся спортом?
— Займемся!
— Ага!
— Ура!
— На старт!
— Шайбу!
— Качать Георгия Николаевича! Качать! — закричал Ветка.
Все устремились к Жоре, схватили его за руки и за ноги. И вот мускулистое тело Копытина уже взлетает над головами будущих спортсменов…
— Прекратите! — зычный баритон перекрыл смех и возгласы ребят.
От неожиданности некоторые из них опустили руки, а другие, не удержав инструктора, повалились с ним на землю.
На берегу стоял старший пионервожатый. Он был в белой рубашке. Его аккуратно повязанный
