Мог ли Лёшка на такое пойти – вот в чём вопрос. Покойный не брезговал разными тёмными делишками. Но одно дело пристроить краденый раритет в надёжные руки под хорошие проценты, и совсем другое – убить человека, которого знаешь и который тебе доверяет.
– Голова болит?
Артём оторвался от тягостных размышлений и с удивлением взглянул на Корецкого.
– Вы массируете виски. Обычно так поступают при сильной головной боли.
Артём опустил руки.
– Уже второй день не могу в себя прийти, – сознался он. – Сплошная долбёжка внутри черепа.
– И часто с вами такое происходит?
– Только когда сильно нервничаю.
Корецкий удалился в соседнюю комнату и вернулся со старым допотопным тонометром, который оборачивается вокруг предплечья и накачивается резиновой грушей, похожей на клизму.
Корецкий сел рядом с Артёмом, ловко обмотал его руку тканью на липучках и вставил в уши изогнутые металлические кончики. Когда руку сжало в крепких воздушных тисках, Артём искоса взглянул на сосредоточенное лицо хозяина дома. Умеет мужик себя в руках держать, ничего не скажешь.
Тиски, державшие предплечье, начали слабеть. Корецкий не отрывал глаз от стрелки на круглом приспособлении, похожем на компас. Вытащил из ушей металлические наконечники, снял с руки Артёма ткань на липучке.
– И что? – спросил Артём.
– Ничего хорошего. Сто восемьдесят на сто десять. Между прочим, вам один шаг до гипертонического криза. Лекарства принимали?
Артём кивнул.
– Какие и сколько?
Выслушав ответ гостя, Корецкий с досадой покачал головой:
– Слушайте, вы же образованный человек! Не могли сразу к врачу обратиться? Анальгетики при повышенном давлении категорически противопоказаны! Придётся колоть.
Он снова вышел из комнаты. Артём переглянулся с Николаем и сделал попытку улыбнуться.
– Строгий какой! – сказал он вполголоса, указывая бровями на дверь.
– Сам боюсь! – в тон ответил Николай.
Вернулся Корецкий с одноразовым шприцем в упаковке и ампулой неизвестного лекарства.
– Уколы с детства не переношу, – признался Артём.
– Ничего, у меня рука лёгкая.
Рука у Корецкого и впрямь оказалась лёгкой: Артём ощутил едва заметное прикосновение – и всё. Если бы не запах спирта, можно было подумать, что его укусил комар.
– Что это за лекарство?
– Очень хорошее новое средство, – ответил Корецкий и сел за стол. – Давайте-ка выпишу вам рецепт. Укол нужно делать каждый день, желательно в одно и то же время. Сейчас… – он взглянул на часы, – половина девятого. Значит, завтра в это же время процедуру повторить. Медсестру найдёте или порекомендовать?
Артём махнул рукой:
– Найду. У меня поликлиника рядом с домом.
– Отлично. – Корецкий протянул ему рецепт. – Лучше всего отлежаться хотя бы несколько дней.
Артём сунул рецепт в нагрудный карман рубашки.
– Я постараюсь. А что с Леной? Есть какие-нибудь изменения?
– Кома, – коротко ответил Корецкий, как бы прекращая обсуждение вопроса.
«Можно решить, что он её муж, а я любовник, – раздражаясь, подумал Артём. Внутри головы снова остро кольнуло, но уже не так сильно. – Быстро действует».
– Наверное, я должен высказать какие-то предположения, – начал Артём, когда молчание в комнате стало действовать на нервную систему. – Но, честное слово, сейчас я не в состоянии. Может, я и вправду поеду домой и отлежусь? Глядишь, что-нибудь умное в голову придёт.
– Конечно-конечно! – участливо подхватил Николай. – Кстати, как фамилия следователя, ведущего дело? Якименко? Завтра же позвоню Толе и попрошу его ближайшие несколько дней вас не беспокоить.
Артём снова ничуть не удивился. Он уже был осведомлён об обширных связях доктора Корецкого в криминальном мире и органах защиты правопорядка.
– Спасибо. – Он поднялся с дивана и повернулся к фламандской доске. – Ну надо же. Не думал снова её увидеть.
Корецкий прошил гостя разрядом, выпущенным из прищуренных голубых глаз. «Я ему сильно не нравлюсь, – подумал Артём. – Интересно, почему? Антипатия или ревность? Скорее всего, и то и другое».
– Жаль, но пока я не могу вам её вернуть. Нужно соблюсти некоторые формальности.
– Вернуть? Мне? – удивился Артём. – А при чём здесь я? Доска принадлежит Лене!
– Но Лена сейчас недееспособна, – напомнил Корецкий подозрительно мягким вкрадчивым тоном. – Значит, опеку над ней и её имуществом может осуществлять официальный супруг. – Он повернулся к Николаю. – Я прав, Коля?
– Если подаст соответствующее заявление, – ответил Николай, утвердительно кивнув.
Корецкий снова повернулся к Артёму:
– Вы ведь всё ещё не разведены? Ну, вот видите! Значит, можете заявить права на эту картину!
Артём резко схватился рукой за высокую спинку стула. От обиды и злости перед глазами поплыли чёрные пятна.
– Значит, так. Никаких заявлений я подавать не собираюсь и на имущество
Он отправился в коридор на негнущихся ногах, обулся и хлопнул за собой дверью. Корецкий проводить гостя не вышел.
Глава восемнадцатая
«Убей бобра – спаси дерево! Убей пейсательницу – спаси лес!»
Таково мнение большинства участников виртуальных дискуссий о дамском детективном романе и тёмных личностях, которые сие чтиво кропают.
Пилигрим не был сторонником радикальных методов. Если женский детектив как море разливанное затопил исконно мужскую литературную территорию и оттеснил джентльменов в область фантастики и фэнтези, значит, тому есть основания. Кое-где, правда, ещё торчат несокрушимые утесы, обозначенные именами Бушкова, Корецкого и Чингиза Абдуллаева, но балом жанра нынче правят дамы. Факт.
Пилигрим почитывал дамскую детективную литературу, чтобы понять: в чём секрет успеха? Структура таких сочинений обычно проста, как солнечный зайчик, и интеллектом не изуродована. Ну, например:
1. Рядом с ГГ произошло убийство.
2. ГГ опрашивает свидетелей, подруг, друзьёв и т. п. Они сразу и подробно рассказывают всё незнакомому, впервые увиденному человеку, а не посылают его куда надо (во фразу нужно вникнуть, так как процесс занимает почти половину книги).
3. Самые ценные свидетели ВНЕЗАПНО принимают ислам.
4. Самые ценные свидетели ВНЕЗАПНО ударяются в ламаизм и уходят в отдалённый тибетский монастырь.
5. ГГ лишает сознания (свободы передвижения) главный злодей, но её (его) спасает знакомый сысчег[52].
