— Ему не надо об этом говорить. Сейчас дело ведет Ярд. Мистера Пирса мы исключим до тех пор, пока не понадобится снова задать ему вопросы. Знаете, я так рад, что вы продержали этих людей под замком до моего возвращения.
— Вообще-то одного я отпустил этой ночью. Его жена рожала, были трудности, и доктор Гудинг послал за ним, просил, чтобы я отпустил его домой. Все обошлось, мать и ребенок живы и здоровы. Был риск, что они потеряют ребенка.
— Хорошо. Посмотрим на остальных.
Уокер отпер дверь. Прошел в дежурную комнату, где взял фонарь. Они направились к камере в подвале, куда посадили шестерых мужчин. Когда Уокер открыл дверь и глаза привыкли к темноте, Ратлидж сразу их увидел. Они стояли прижавшись спиной к стене, их лица были белыми в луче фонаря, они испуганно таращились, ослепленные светом, пытаясь разглядеть, кто вошел. Потом узнали своего тюремщика, за которым маячила высокая фигура инспектора.
Раздался взрыв возмущения, все кричали разом. Ратлидж, ожидавший такой реакции, терпеливо ждал, полагая, что возмущение направлено именно на него, ведь они были здесь по его приказу. Но когда стал разбирать слова, которые узники, перебивая друг друга, выкрикивали, понял, что они сердились на Уокера, который оставил их одних среди ночи. Стало ясно, что они осознали в конце концов опасность, которая им грозила, и боялись за свою жизнь.
Вспомнив, как не раз делал это в разгар боя, Ратлидж заорал во все горло:
— Молчать!
Наступила тишина.
Он повернулся к племяннику Уокера:
— Теперь говорите. Не все разу. Так что случилось?
— Кто-то подходил сюда. Пятнадцать минут спустя после того, как мой дядя ушел. А мы здесь были заперты, беспомощные, как рыба в сети, — сказал Таттл.
— Что вы имеете в виду? Куда подходил? К уличной двери?
— Нет, сюда. — Таттл указал на вторую дверь в подвале.
Уокер объяснил Ратлиджу:
— Она выходит в глухой переулок, он раньше вел к конюшням. Они были снесены в начале века, и на том месте построен магазин фирмы «Стулья Кентон». Его фасад глядит на улицу. — Он подошел к двери и потрогал засов, который был на месте.
— Сначала казалось, он хочет сломать замок, — сказал другой мужчина. — Потом настала тишина. Мы молчали и слушали. Было такое впечатление, как будто он что-то пытался просунуть под дверь. Маршалл думал, он ее блокирует, потом послышался запах гари, коридор наполнился дымом. И сейчас еще пахнет.
Уокер принюхался.
— А вы что-нибудь чувствуете? — обратился он к Ратлиджу.
Ратлидж кивнул. Действительно, запах присутствовал.
Уокер снова подошел к задней двери и на этот раз отпер ее.
— Взгляните, сэр, — позвал он.
Ратлидж подошел и увидел обугленную кучу тряпок, вплотную придвинутую к двери. Ратлидж наклонился, тряпье было еще влажным, как будто кто-то сначала его поджег, а потом залил, чтобы было как можно больше дыма. С этого места окна миссис Сандерс не были видны. И она не могла заметить того, кто здесь орудовал.
— Он мог поджечь участок. — Уокер пнул ногой остатки мусора, потом присел разглядеть — куча рваных тряпок, обрывки одежды — все это можно найти в любом мусорном баке.
— Не думаю, что этим можно поджечь дом. Дверь почернела снизу, но не загорелась. Он просто хотел выманить ваших заключенных.
Уокер поднялся.
— Никто не хочет сгореть заживо, возникла бы паника, они открыли бы дверь и выбежали.
— Он видел, как вы уходите с Томом. И знал, что того не достать, поэтому пришел сюда.
Уокер посмотрел на инспектора:
— Не нравится мне это все. Значит, он наблюдает за нами. — Он вздохнул. — Я был не очень доволен, когда вы велели их запереть. Признаю. А сейчас не знаю, что мы будем делать, когда их отпустим. Мы не сможем охранять каждого.
— Может быть, страх освежил их память. Сейчас увидим.
Они вернулись в подвал и рассказали встревоженным мужчинам, что обнаружили за дверью.
— Будь он проклят, этот трус, — сказал племянник Уокера.
Но Маршалл не согласился с этим мнением.
— Мой дядя жил некоторое время в Индии. Он говорил, что старые тигры, которые не могут больше охотиться, начинают нападать на слабую добычу — людей. Находить вкус в человечине. Они становятся опасными. Их собратья в джунглях, заслышав запах человека, обычно уходят, но не эти.
— Он не тигр, — сказал один из мужчин, — он просто псих, сумасшедший, это так.
— Не думаю, — возразил Ратлидж. — И спрашиваю вас снова. Есть что-нибудь в вашем прошлом, что вызвало его охоту на вас? Есть кто-то, кто затаил обиду и мстит? На войне, здесь, в Истфилде, где угодно.
Все покачали головой.
А Хэмиш сказал: «Есть что-то такое, что превратилось в идею фикс, заполонило разум убийцы, но для них является мелочью».
— Как хорошо каждый из вас знал Дэниела Пирса? — спросил Ратлидж и краем глаза заметил, как Уокер сделал ему предупреждающий жест, он все еще не хотел огорчать старшего Пирса. Но после стольких убийств это было уже невозможно, и мнение Тирела Пирса не должно влиять на ход расследования. Особенно после того, как дело приобрело такой масштаб.
— Мы знали его по школе, — сказал Таттл, обменявшись взглядом с товарищами. — Он потом сменил школу, вы знаете об этом, и когда приезжал домой на каникулы, то с нами уже не общался. После войны он появился на некоторое время в Истфилде, но сразу снова исчез. Он уже тогда стал
— Может быть, вы завидовали, что он пошел в школу для богатых? Что-то было неприятное между вами, пока он был для вас еще просто Дэнни? Старая обида, непонимание, что-то для вас незначительное, но для него оскорбительное? Или, наоборот, вы затаили обиду на него? — Он внимательно оглядывал лица мужчин, но ничего не мог на них прочитать.
— Да мы старались не связываться, — Маршалл быстро взглянул на Ратлиджа и отвел глаза, — он был младшим братом Энтони, и никто не хотел его огорчать, я имею в виду Энтони. Дэниел к тому же любил приврать и мог рассказать так, что оборачивалось все в его пользу. И нас иногда обвиняли в том, чего мы не делали. Я, например, был только рад, когда их с братом убрали от нас в другую школу. Нам без них обоих было спокойнее.
Ратлидж задумался. Рассказывая, Маршалл прятал глаза, и это вызывало подозрение. Он явно чего-то недоговаривал.
Хэмиш сказал: «За себя беспокоится».
И вероятно, был прав — Маршалл, скорее всего, верховодил во всех проделках, и Дэниел Пирс был для него занозой.
— Единственной причиной, почему ему разрешалось с нами играть, было то, что мистер Пирс был слишком занят на своем производстве. Ему не с кем было водиться. Сын викария был старше, а у доктора Гудинга — одни девочки, — добавил Гендерсон.
— Энтони был нормальным парнем, — вставил другой, — он никогда с нами не ссорился. Не доставлял нам никаких проблем.
Странный отзыв и странная похвала.
Ратлидж недоумевал. Поджечь старую мельницу или пугать влюбленные парочки — это не то, что могло привести к убийству. Но Хэмиш прав: наверное, убийцу глубоко ранило какое-то событие, которое не имело в глазах остальных никакого значения.
