доверился бы полиции. Если случится непоправимое и Дэниела убьют, вам некого будет винить, кроме себя самого.
Из пивоварни Ратлидж направился в школу, которую когда-то основал эмигрант из Франции.
Дежурная девушка провела его в кабинет миссис Фаррелл-Смит. Увидев инспектора, заведующая нахмурилась и продержала его на пороге, пока не дочитала отчет. Только потом кивком дала понять, что видит его.
Ратлидж подавил усмешку. Наверное, ее больше устроило бы жить в то время, когда полицейский входил в дом с черного хода, как прислуга, и горничная, недовольно поджав губы, вела его в хозяйские покои.
Не скрывая явного раздражения, миссис Фаррелл-Смит наконец пригласила его садиться и тут же спросила, что его привело в школу на этот раз.
— Дэниел Пирс, — произнес он со значением и замолчал.
Ей понадобилось время, чтобы переварить услышанное, она явно не ожидала, что речь пойдет о Дэниеле.
— Дэниел Пирс? — повторила она, пытаясь скрыть замешательство. — А какое отношение я имею к брату Энтони?
— Я жду, что вы мне скажете это.
Бледная кожа миссис Фаррелл-Смит порозовела.
— Никакого, — отрезала она, — я не имею к нему никакого отношения.
Ратлидж продолжил:
— Я размышлял, почему вы согласились принять руководство в латинской школе сестер Тейт. Может быть, остались в затруднительных обстоятельствах после смерти мужа. Или вас связывали сильные родственные чувства с кузинами. А теперь я прихожу к выводу, что вы стали работать здесь потому, что Дэниел Пирс жил в Истфилде и вы ждали, что он вернется снова, когда кончится война. Что он и сделал. Но он не провел здесь и нескольких дней. Не из-за вас ли?
— Я на вас пожалуюсь, на вашу грубость и некомпетентность…
— Моему начальству? Вы попытаетесь, я уверен. Но пока я вас оставляю с проблемой, над которой ломаю голову со времени убийства Тео Хартла. Он узнал какого-то прохожего на улице Гастингса в тот день, когда его убили. Только никак не мог вспомнить, кто это был, где он видел этого человека раньше. Это его так растревожило, что он отправился на его поиски вместо того, чтобы возвращаться в Истфилд. И это, вероятно, стоило ему жизни. Кого он видел? Был ли это Дэниел Пирс?
Ратлидж встал.
— Не знаю, почему вы видите во мне врага, миссис Фаррелл-Смит. Почему вам предпочтительнее, чтобы инспектор Норман вел расследование? Не имею никакого желания влезать в вашу личную жизнь и ваши тайны. Но у меня четыре нераскрытых убийства, и мой долг перед этими людьми — найти убийцу. И еще есть шесть потенциальных жертв, которых я должен охранять. Если вы отложите свою антипатию на время, чтобы помочь мне делать то, что я должен, мы можем еще спасти жизнь Дэниела Пирса. Вполне вероятно, что его имя стоит в списке. Как его брат, он ходил в ту же школу. Тоже воевал. И если кто-то имел достаточно причин убить Энтони Пирса, точно так же он может убить и Дэниела. Прошу вас, подумайте над этим.
Не ожидая ответа, не оглядываясь, Ратлидж вышел в коридор. Он не дошел до конца коридора, когда миссис Фаррелл-Смит окликнула его.
Но он не остановился.
Второго оклика не последовало, и он ушел, вернулся к своему автомобилю, чтобы отправиться в Гастингс.
Хотя в офисе пивоварни был телефон, он не стал звонить оттуда, надо было узнать у сержанта Гибсона кое-что, не предназначенное для ушей жителей Истфилда.
Глава 11
Хэмиш разглагольствовал, пока Ратлидж вел машину в Гастингс: «Ты ничего не добился, только настроил против себя этого пивовара и женщину-учительницу. Они тебе припомнят. Вспомни, кто тебя сюда послал, могут быть неприятности».
— Понимаю, — громко ответил ему Ратлидж, и ветер тут же унес его слова.
Начался спуск к Гастингсу. Ратлидж думал о том, что в любом случае — в опасности Дэниел или нет — надо его найти.
«Но он один. А здесь шестеро, и ими ты решил рискнуть».
— Знаю.
Он въехал в старый город. Сегодня море было спокойным, как будто и не было шторма. Он съехал на обочину и стал смотреть на море. Тихий всплеск набегающих на берег волн приятно действовал на слух и успокаивал нервы.
Ратлидж любил воду. Он научился грести в раннем возрасте, но ему не приходилось ходить под парусом. Этому он не успел научиться. Перед войной казалось, что еще все успеется, впереди ждали годы счастливой жизни — брак, дети. Он будет наблюдать, как они делают первые самостоятельные шаги по жизни, но такого не случилось. И теперь он сам не знал, жалеет об этом или рад, что мечта осталась только мечтой. Несбывшиеся мечты легче забыть, чем сломанные жизни.
Он смотрел, как солнечные блики играют на воде. Вдали на горизонте виднелся дым парохода. Вспомнились строчки из стихотворения. Сам не замечая, он произнес их вслух:
Но ему никогда не нравилась идея утонуть. Револьвер был надежнее, да и небытие придет скорее. Макс Юм знал это.
«Сначала не забудь написать письмо сестре», — напомнил Хэмиш.
Но что он скажет в нем Франс, чтобы она поняла?
Вот почему Макс не написал Розмари.
Ратлидж поехал в западную часть города, нашел отель внушительного вида, где обязательно должен был быть телефон. Поставил машину неподалеку.
Отличительной чертой отеля «Белый лебедь» была широкая терраса с балюстрадой над главным входом, на солнечной стороне, под прикрытием выступающих с обеих сторон крыльев. Архитектор сотворил нечто напоминающее по форме свадебный торт, что не лишало здания элегантности. На террасе красиво одетые люди сидели семьями под широкими светлыми зонтами за поздним завтраком. Отель, судя по его постояльцам, был дорогим. Ратлидж поднялся по широким пологим ступеням на террасу, пересек ее, вошел в холл с высоким потолком, красиво и со вкусом обставленный мягкой мебелью и экзотическими растениями. Подойдя к стойке, спросил, где у них телефон. Администратор указал на коридор, там была кабина со стеклянной дверью. Внутри стояло кожаное кресло и маленький столик с телефоном. Рядом с телефоном — настольная лампа и поднос с книгой записей и карандашом.
