кричали люди мы с ним нареклите звезды Леонидами, засунулпотом свой палец, вслед за членомвошел он в щель, просторно так во мнестал двигаться попеременно, и во тьметела втащили на берег, слышнырыданья чьи то, больно — он мне палецс размаху в зад вогнал, а я ласкалав щели своей головку медленно ногтем,раздулась так, что стала новым существом,во мне таящимся, вдруг молния блеснуламгновенной белой вспышкой так что громразнесся над отелем в темноте,все поглотившей снова, лишь на водахмелькали огоньки, саднило у обоих,бильярдную заполнил вод потока он никак не мог пустить в меня свой соктак сладко, что не сходит краска с щекрассказывать мне стыдно, но тогда,Профессор, я не ведала стыда,хоть плакала, а час спустя сорвался крик,когда его горячий сок в меня проник,мы слышали, как хлопали дверьми, вносилитела утопших, ветер с буйной силойвсе бушевал, а мы друг к другу льнулине разжимали рук когда уже уснули.Однажды вечером спасли кота, чья черненькая шкурасливалась с темною листвой, в окно стучащей хмуромы, обнаженные, смотрели, как рукасквозь зелень прорывалась он царапалспасителя, два дня после потопана этом дереве искал он кров,в тот день мое извергло лоно кровь,он фотографии показывал, спросила я:«Что, если дерево омоет красная струя?»мои слова, Профессор, что с постелини разу не вставали мы, не надо пониматьбуквально, и когда спасли кота,спустились мы, чтобы перекусить, просторно меж столами,здесь можно танцевать, но мне было немногоне по себе, накинула лишь то, в чем встала,меж ног струился холодок, короткая одежда прикрывала мало,я слабою рукой его ладонь пыталась оттолкнуть,сказал, я не могу сдержаться, не могутебя не трогать, ты должна мне разрешить,прошу тебя, прошу, на нас смотрели пары,и улыбались снисходительно-приветливо а онлизал лоснящиеся пальцы, сидя за столом,смотрела, как орудует ножом,кровавая рука, нависнув над бифштексоммы побежали к лиственницам, свежий ветеробдал прохладой, это было так прекрасно, вечерзаканчивался, к нам почти не долеталиоркестра звуки, но напев цыганской скрипкито нарастал, то замолкал вдали,той ночью он едва не разорвал мне щелку,что сжалась из-за месячных, а звездынад озером огромные сияли, теснона небе для луны, но звездопад расчистил место,они к нам в номер падали, и крышубеседки-пагоды зажгли, а иногдамы видели как вспыхивал в вершинах горвзрыв-огонек, разрушив снежный их убор.
2
Однажды целый день у нас уборка шла.Я встала вместе с солнцем и ушла,чтоб с ним по озеру на яхте покататься.И до заката дня трехмачтовый корабльпод белым парусом носил нас по волнам.Под пледом, прикрывавшим нас, его рука в перчаткумоей плоти по кисть засунута была.На небе голубом не облачка. Отельс деревьями слился, а темный лесрасплылся и за горизонтом изумрудных волн исчез.И я сказала: «Вставь, вгони в меня скорей,прошу тебя». Что, слишком прямо, грубо?Я не стыжусь. Все солнца страшный жар.Но негде было лечь на корабле,повсюду пассажиры вина пили, елицыплячьи грудки. Заодно глазелина нас, двух инвалидов, что под пледом просидели.Все расплывалось, будто я во сне,представьте, он без устали во мне,ходил как поршень час за часом,Профессор. Лишь когда закат настал,от нас все отвлеклись, но взгляды обратилине на кроваво-красный отблеск в небе,на зарево, что превзошло закатмеж сосен ярко полыхал отель —
