подвержено самоистреблению, поэтому на развалинах их цивилизации останется кучка мутантов, которые начнут этот жуткий круг сначала. Ноэлиты благороднее вас. Они хотят прикончить бешеное животное, а вы норовите держать его на цепи и смотреть, как оно рвет себя на части! Отбросьте иллюзии, люди изжили себя…
Пирим, как и все, внимательно слушавший речь проповедницы, спросил, кивнув на Бережного:
— А что, Вилея, по-твоему, этот парень, бросившийся ради своих собратьев в карусель со смертью — тоже изжил себя?
Женщина взглянула на Макара и нехотя ответила:
— Лично против этого мальчика я ничего не имею, — потом она грустно добавила. — Если бы все земляне были такими, то, глядишь, и Магон был бы жив…
Вилею решили арестовать и запереть пока в ее собственной пирамиде. По ее делу назначили детальное расследование.
Макару принесли вежливые, но сдержанные извинения. Постановили полностью долечить его и с почестями отправить домой. Макар в ответ заявил, что возвратиться и в скором времени стать безмозглым овощем ему бы не хотелось. Нельзя ли теперь уже, наконец, отправить экспедицию на остров? Его просветили: такие вопросы будут решаться отдельно, не сейчас, и уж, тем более, не в таком составе.
Все ясно, спасибо. Бараны вы, и есть бараны.
4
Когда Бережной уже относительно свободным человеком возвращался с Ланой в свою бывшую пирамиду, девушка была не в себе. Вроде бы представлявшийся необратимым печальный исход дела повернулся на сто восемьдесят градусов. Макар был полностью оправдан. Но радости что-то в глазах дарийки не прибавилось. Во-первых, она потеряла подругу. И еще веру в искренность отношений. Хотя Вилею ей было безумно жаль. Во-вторых, скоро она точно потеряет… кто он ей? друг? объект влюбленности? вобщем, его скоро тоже потеряет.
А если по большому счету, то вообще, на что они изначально рассчитывали? Между ними такая пропасть, которую ни одна, даже самая разбольшая любовь не перепрыгнет, не дотянется никаким кристаллом, а только лопнет, разорванная разными берегами мироздания, в сердечных судорогах. Да они и не думали ни о чем. Судьба их столкнула лбами, и у них звездочки до сих пор перед глазами пляшут.
А может быть — посещали Макара мысли — действительно попроситься остаться здесь? Лана была бы на седьмом небе от счастья. Только попросить остаться не навсегда — лет на двадцать-тридцать, а то потом стареющий донжуан смотрелся бы все нелепее рядом с такой юной красавицей. Да и она бы с годами смотрела на него все с меньшим энтузиазмом.
И все же, остаться, если бы и разрешили — невозможно. Кроме того, что родителей жалко, такой выход — не для мужчины. Это женщина может, бросив все, уйти следом. А мужчина не может. Тем более, глядя на то, что творится сейчас на Земле.
На другой день через Лану он добился встречи с Фетом.
Рулат сходу отмел его предсказуемые требования.
— Нет, Макар, время упущено, теперь это невозможно. Численность охраны острова возросла до неприемлемых пределов. Разведчикам нужны сутки, прежде чем начать действовать, а этих суток у них там не будет, им негде укрыться на острове. Мы потеряем все. И людей, и кристаллы. Это сделает ситуацию вообще безнадежной.
— А сейчас она какая?
— Сейчас она критическая… Раньше чем через месяц мы не сможем провести операцию.
— А что изменится за месяц? Мюллер ослабит охрану?
Фет, поколебавшись, ответил:
— Месяц нам понадобится для разработки и производства дополнительного вооружения — компактных боевых роботов. Попав на остров, разведчики доставят туда несколько этих миниатюрных летающих убийц. Только так можно будет подавить огневое сопротивление почти двух сотен боевиков.
Бережной пытался еще что-то спросить.
— Довольно, Макар.
— Но месяц — это огромный срок. Если они все же успеют…
— Не будем возвращаться к началу разговора. Всё, кроме безрассудства, будет нами сделано.
Время потекло медленно и стремительно.
Почему медленно?
Потому что жизнь вдруг успокоилась и устаканилась. Как после пьянящего скоростного аттракциона, когда после крутых виражей внезапно двигатель останавливается, вагонетки активно тормозят, и всех, пожалуйста, просят на выход. Так и у Макара буйная экзистенциальная свистопляска сменилась размеренно-сытой негой, зализыванием ран, курортным распорядком дня.
А стремительно время неслось тоже понятно почему. Каждый прожитый день исцелял его тело и таранил душу. Скоро гипсы раздолбят, повязку с глаза снимут, и — на хауз. Ему даже как-то пришла на ум крамольная мысль: может, невзначай, еще что-нибудь сломать?.. Глупая мысль. Почти как ситуация, в которую он попал.
Лана была с ним. Они с утра до вечера пропадали на природе, на берегу озера, лежали на траве, смотрели в небо, говорили обо всем. Молчали только о будущем.
Но вот однажды девушка сказала:
— Кто-то должен решиться на это.
— На что? — не понял Бережной.
— Расставить точки над i.
Макар, собиравшийся кинуть в воду камешек, застыл с ним в руке.
— Ты к чему это клонишь?
— Я чувствую, что там, на этом Янусе, все готово. Со дня на день ваше человечество погибнет.
Макар прищурил пока единственный полноценный глаз.
— И что?
— Надо пойти туда и разнести там все в щепки. Мы с тобой должны это сделать.
— Щаз! — он швырнул камень в озеро. — Ты-то тут причем? Разведчица!
— А может — причем! — она тоже разозлилась.
— Да уж, наверно, без тебя тут хватит специалистов! Спецназ ГРУ нашелся! Ты же сама говорила, что там нет никаких шансов.
— У тебя сколько раз не было шансов, а судьба тебя хранит. У наших разведчиков точно не будет шансов, а у нас с тобой будут!
— Не-ет, — убежденно протянул Бережной. — Да и вообще, это бессмысленный разговор. Кто бы тебе позволил пойти туда?
— Ну, это дело другое, — она задумчиво поломала в руке травинку. — Никто бы еще никого и не спросил.
— Ты сумасшедшая! Полностью! Ты что, способна украсть кристаллы?
Девушка кивнула головой.
— Хватит чудить, Лана! Я уже один раз попробовал. Видишь, какой я? Ты меня сама всего искостерила на чем свет стоит. Это тебе не игра в ковбоев. Тут ответственность даже не описать словами.
— Ты что, не хочешь спасти свой мир?
— Хочу. И я бы хотел туда пойти, только не с тобой, а с профессиональным разведчиком.
Лана взяла его руку и раскрыла ладонь.
— Какая у тебя хорошая линия жизни. Ты должен прожить долго. Смотри, у меня такая же! — она показала ему свою узкую ладошку.
— Все, перестань! — отмахнулся Бережной. — Я не идиот — потакать твоим выдумкам и тащить тебя
