поздно, девочка…
— Мне двести четырнадцать лет.
Это было сказано к месту. Наибольший эффект эти слова произвели на Брэда. Он выпрямился на стуле и начал профессионально пожирать Лану глазами.
— Вы полностью победили ген старения?
Она не удостоила его ответом. Испытующе смотрела на Мюллера.
— Ну что, боитесь момента истины? Вы же сильный человек. Оцените сами, кто с вами блефует. В конце концов, ваша репутация — ничто по сравнению с теми мотивами, которыми вы руководствовались во всей этой затее…
Шеф, все больше мрачнея, поиграл желваками.
— Донахью, набери на своей трубке внутренний номер 134 и дай ей. И сделай громкую связь.
Профессор повиновался. Девушка, прокашлявшись и сосредоточившись, поднесла трубку к лицу.
— Слушаю… — раздался в кабинете настороженный, немного посаженный динамиком голос ноэлита.
— Это Лана, дочь Фета.
На том конце соединения последовало короткое замешательство.
— Точно. А я-то думал — откуда мне смутно знакома твоя мордашка? Значит, Фет родную дочь не пожалел… Не верю. Что-то здесь не так.
— Это к делу не относится.
— Согласен. Чем я могу тебе помочь? Только давай перейдем на дарийский или на ноэлитский…
Тут уже Лана на секунду смешалась.
— Нет… говорим по-английски… Переговоры должны вестись на нейтральном языке.
— Хм, хорошо. Я, конечно, не спрашиваю, откуда ты звонишь, хотя это будет несложно установить. Кристаллы со вчерашнего дня еще не зарядились, так что дела ваши неважные. Но давай по-хорошему. Предлагаю простой и приемлемый для всех вариант. Я отпускаю тебя домой и даю возможность твоим друзьям уйти с острова. За это ты отдаешь мне один кристалл.
Лана усмехнулась.
— А потом вы приводите в действие свой дьявольский план по уничтожению человечества?
Ноэлит задумался, сказал:
— Не надо на нас напраслину возводить. У нас с вами есть известные противоречия, и это вопрос философский. А потом — здесь до каких-то операций еще очень далеко. У вас уйма времени. Согласившись на мои условия, ты вернешься домой и вернешь дарийцам кристалл. Между нами восстановится равновесие, вы сможете снова мешать нам делать наше дело. Правое дело… В противном случае, я все равно скоро найду вас, и ты потеряешь все — и жизнь, и кристаллы.
Предельно обтекаемые фразы, подбираемые искушенным ноэлитом, начали выводить Лану из равновесия.
— Если бы ты мог, то давно бы уже нашел нас, — процедила она. — Барахлит твой передатчик, не слышно тебе своих друзей?.. Правое дело! Что ты виляешь? Всю жизнь мечтали адамово семя извести, стравливали народы, а тут — правое дело! Может тебе напомнить, что ваш Ноэль проповедовал?
— Считаю дискуссию бессмысленной, — ответил Инспектор. — Последний раз спрашиваю: ты согласна на мои условия?
Очная ставка терпела жестокое фиаско.
Тут Макар подал голос:
— Мы согласимся на твои благородные условия, разведчик. Это говорит тот, кто забрал у тебя кристалл. Узнал?
— А… — ноэлит замолчал. Видимо, боролся с раздражением. Потом сказал. — Как и обещал, я сохраню тебе жизнь. Давай оговорим детали…
— Оговорим, конечно. Только сначала скажи: как голова твоя? Не болит? А то я вчера неосторожно как-то из винтовки пальнул…
— Ах… ты ублюдок!
— А ведь ты для нас и вправду благое дело делаешь. Генно-модифицированное человечество действительно попадет в рай.
— Что?! — ноэлит зло рассмеялся. — На помойку вы попадете! Где вам и место.
— Куда-куда? — переспросил Макар. — Человечество попадет на помойку? Я правильно понял?
Ноэлит замолчал.
— Повтори, я правильно расслышал?
— Вся жизнь насмарку… — тихо произнес Мюллер.
Пауза продлилась.
— Генрих, это ты? — произнесла трубка осипшим голосом.
— Да, Терий, или как там тебя на самом деле? Расколол тебя дилетант, как пацана. В два хода.
— Почему ты с ними? Где вы? — растерянно спрашивал ноэлит.
— В моем кабинете.
— Как они там оказались?!
— Какая теперь разница…
— Подожди… Что случилось? Ты можешь объяснить ситуацию?.. Что ты молчишь?
— Ситуация поменялась, — медленно, но четко начал говорить Мюллер. — Я же за вами шел. Не мог проверить, сомневался, но шел. Вы же мастера давить на психику. А куда шел… Подвел ты меня… Так подвел, что и словами не описать. Ко всем моим прошлым грехам чуть вину за вселенскую катастрофу не повесил. На что я жизнь потратил? Я тебя спрашиваю?.. — заревел он. — Ты же веру мою опоганил! Вместо прощения геенну подсунул! Ты же — бес!..
В трубке запищали короткие гудки.
— Удавлю змея! — не унимался покрасневший Шеф.
— Спокойно, — сказал Бережной. — На себя давайте все в зеркало посмотрим. Будем взрывать станции?
Мюллер замолчал. Долго тер слегка дрожащей рукой подбородок.
— Никогда так страшно не было… Условие у меня есть… Не готов я теперь в иной мир отойти. Давно пора, но теперь, так сразу, не могу. Меня ведь там без оваций встретят. Подготовиться надо…
Макар с Ланой молчали. Потом Бережной сказал:
— Если вы полностью ликвидируете угрозу, мы оставим вас в живых. Но так, чтобы мы смогли уйти отсюда.
Шеф перешел к своему столу, сел в кресло, начал набирать что-то на кнопочной панели под столешницей.
Брэд потерянно сидел на стуле. Почти свершившийся триумф, место в истории, как одного из основателей обновленного человечества, оборачивался полной катастрофой. И из-за чего? Из-за двух непонятных ничтожеств, вторгшихся в огромный, серьезнейший механизм… А ведь он сам выбрал и пригласил в проект этого генетика, черт бы его побрал… А теперь и не сделаешь ничего… На кону — жизнь… Неужели так бывает, что отлаженная, могущественная система может рухнуть вот так, в момент, не по причине противодействия мощной контрсистемы, а из-за попадания в нее двух маленьких песчинок… Увы, да, — ответил он сам себе, — если эти песчинки повредили мозг системы. Убить бы Люмге, бездарность… Оставалась только надежда, что Шеф сумеет как-то обмануть этих двух террористов с автоматами…
У Макара пересохло в горле. Было непонятно, что там делает Мюллер на своем электронном пульте. Может, он совсем не то делает…
— Готово, — сказал старик, поднимая колючие глаза. — Ретрансляторов больше нет… — он сложил руки замком. — Ну, все. Я свое обещание выполнил… Я ухожу.
— Стоп, стоп, — сказала Лана, — а где доказательства?
— Доказательства?.. — Шеф пожал плечами. — Да их вам в новостях покажут… Взрывы на сотнях станций по всему миру не пройдут без внимания. Правда, жертвы там вряд ли будут, да и все оборудование, кроме наших блоков, в основном останется… Так что, Донахью, — повернулся он к профессору, — смело
