Все время, изо дня в день, производились астрономические определения и метеорологические наблюдения, пунктуально заносимые в судовой журнал 'Св. Анны'. И Брусилов и Альбанов уделяли этой стороне дела очень большое внимание, полагая, что в любом случае, останутся они в живых или нет, журнал должен попасть в руки людей, которые из него узнают не только о судьбе шхуны, но и об особенностях дрейфа льдов в центральной части Арктики и силах, на них влияющих.
Ерминия Александровна Жданко внимательно следила за состоянием здоровья экипажа судна, осматривая всех не реже раза в неделю. Больше всего она страшилась появления цинги, приход которой - она понимала - был неизбежен при таком длительном отсутствии в рационе питания зелени, овощей и других продуктов, содержащих необходимые для поддержания здоровья вещества. Она прилагала буквально героические усилия, чтобы как можно более отдалить появление этой болезни.
Так в повседневных делах кончился 1912 год, а затем медленно и томительно миновал и 1913-й. В апреле 1914 года шхуна 'Св. Анна', пройдя вместе со льдами немалый путь, очутилась на 83С18' с. ш. и 60 в. д. Полтора года уже длился этот дрейф, и конца ему не было видно.
Несмотря на отчаянные усилия Жданко, болезни наступали со всех сторон на ослабевших от лишений и холода людей и первой атаковала их цинга. Многие из команды уже были больны, а другие в любой момент могли подвергнуться заболеванию. Даже Брусилов, воплощение выдержки и стоицизма, в последнее время стал испытывать недомогания, которые тщательно скрывал не только от экипажа, но и от доктора. Дух его был по-прежнему крепок, и своей уверенностью и спокойствием он вселял в своих подчиненных веру в благополучный исход их плавания.
В один из апрельских дней, когда он со штурманом занимался привычным делом, производя астрономические определения широты и долготы, Альбанов вдруг обратился к нему необычно торжественно:
- Георгий Львович, я бы хотел поговорить с вами совершенно откровенно.
Брусилов удивленно взглянул на него:
- А разве до сегодняшнего дня наши беседы не были откровенны?
- Вы не так меня поняли, - замялся было Альбанов, но потом решительно стиснул руки и отчеканил: - Пора, Георгий Львович, взглянуть правде в глаза. Вы понимаете, о чем я говорю: у нас нет никаких шансов на спасение, если только мы будем продолжать сидеть на 'Св. Анне' сложа руки и ждать неизвестно чего…
- Я это понимаю не хуже вас, Валерьян Иванович, - спокойно произнес Брусилов с горькой улыбкой. - Что вы предлагаете? Какой выход из положения может быть в нашей ситуации? Если у вас есть что-то конкретное, прошу вас, говорите. И если ваше предложение осуществимо, я первый его поддержу, даю вам слово.
- Выход есть, - решительно заявил Альбанов. - Всем нам надобно покинуть шхуну, забрав все продовольствие и одевшись как можно теплее, и двигаться пешком по льдам к Земле Франца-Иосифа, которая, по моим расчетам, находится сейчас от нас на расстоянии ста шестидесяти километров к югу. Полагаю, что вам это известно не хуже, чем мне. Вот коротко мое предложение. Оставаться на шхуне - все равно что похоронить себя заживо. - Альбанов пристально посмотрел на Брусилова. - И делать это следует незамедлительно, пока расстояние до Земли Франца-Иосифа кратчайшее. Не забывайте, что льды дрейфуют к северу, и каждая минута промедления может обойтись нам очень дорого.
- А как же судно? И больные люди, которые лежат в каютах? - как бы рассуждая сам с собой, произнес Брусилов. - Нет, Валерьян Иванович, это невозможно. Я не могу оставить судно, будучи его командиром, и тем более людей, мне доверившихся. - Он задумался, и несколько минут никто из них не нарушал молчания.
- Мы сделаем так, Валерьян Иванович, - сказал наконец Брусилов. - Я соберу весь экипаж и объявлю о вашем намерении и о том, что все желающие покинуть шхуну и следовать пешком по льдам к Земле Франца-Иосифа под вашим руководством вправе это сделать и что им не будет с моей стороны чиниться никаких препятствий.
- Что ж, Георгий Львович, - со вздохом сказал Альбанов, - это будет только справедливо. Но, бог мой, неужели нельзя сделать так, чтобы все отправились в этот нелегкий, но единственно сулящий надежду на спасение путь?
- Увы, Валерьян Иванович, - ответил Брусилов, тяжело вздохнув при этом, - то, о чем вы говорите, совершенно невозможно. Дай-то бог, чтобы наиболее крепкие из тех, кто пустится в возглавляемое вами рискованное предприятие, добрались целыми и невредимыми до Земли Франца-Иосифа. Дай-то бог!
На следующий день, выполняя данное им обещание, Брусилов собрал всех членов экипажа и сообщил им о намерении штурмана Альбанова сделать попытку добраться пешим путем до ближайшей земли, которой является архипелаг Франца-Иосифа.
- Друзья мои, - сказал он, - в создавшемся положении я не могу вам обещать ничего, кроме того, что буду делать все от меня зависящее для продления и спасения ваших жизней. Я не оставлю шхуну и буду до последнего часа ее командиром. Таково мое последнее слово, и я хочу, чтобы вы его знали. А затем каждый из вас вправе решать, как ему поступить: остаться на корабле или идти со штурманом по льдам. И то и другое, не стану от вас скрывать, в равной мере опасно. Выбирайте из двух зол меньшее. И помните, как бы вы ни решили, я никогда не буду вас осуждать.
Стоявшая несколько поодаль Ерминия Александровна, всхлипывая, крикнула:
- Неужели, Георгий Львович, вы могли подумать, что я оставлю шхуну с больными и вас? Не бывать этому никогда!
В ее поддержку раздалось несколько голосов, выражавших согласие. Но многие глубоко задумались, понимая, что другого такого благоприятного стечения обстоятельств для попытки спасти жизнь в дальнейшем не будет.
В молчании, не глядя друг на друга, все разошлись.
Три дня спустя покидавшие судно прощались с остающимися. Вместе с Альбановым решили попытать счастья всего четырнадцать человек. Командир 'Св. Анны' предоставил в их распоряжение необходимое снаряжение для долгого и опасного пути и продовольствие, которого должно было хватить при соблюдении строгого режима питания для всех участников пешего похода.
По-дружески простившись со смельчаками, Брусилов передал Альбанову судовой журнал шхуны 'Св. Анна' со словами:
- Я надеюсь, Валерьян Иванович, что вам прежде, чем мне, доведется добраться до людей и обрести твердую почву под ногами, поэтому я вручаю вам журнал в надежде, что содержание его будет полезно нашим последователям.
Бросив последний прощальный взгляд на вмерзшую во льды шхуну, которая в течение долгого времени служила им домом, Альбанов со спутниками пустился в путь на юг, туда, где находилась невидимая для глаз и столь желанная земля.
Оставшиеся на судне еще долго стояли на борту, провожая глазами ушедших до тех пор, пока они не скрылись за нагромождением торосов. Опечаленные, притихшие, все разошлись по своим местам и принялись за привычную работу.
Между тем группа моряков во главе с Альбановым все более отдалялась от 'Св. Анны'. Вскоре трое матросов заявили штурману, что они передумали и намерены возвратиться на шхуну. Он не стал им препятствовать, и в дальнейшем поход продолжали одиннадцать человек.
Три с лишним месяца упорно и неуклонно двигалась на юг эта группа, воодушевляемая единой мыслью, что вскоре удастся достигнуть мест, где можно будет ступить на твердую почву, передохнуть, обогреться и терпеливо дожидаться прихода какого-нибудь корабля, который доставит их на материк.
Но дни проходили за днями, а признаков вожделенной земли не было. Уже давно отшагали путники те сто шестьдесят километров, которые, по определению штурмана Альбанова, отделяли шхуну 'Св. Анна' от Земли Франца-Иосифа. И невдомек им было, что пока они медленно преодолевали указанное расстояние, оно возрастало, так как льды дрейфовали, постепенно отдаляясь от архипелага.
Надежда тем не менее не оставляла Альбанова и его товарищей, хотя они испытывали неимоверные лишения и почти все были истощены.
Когда наконец вдали возникли очертания одного из островов архипелага - Земли Александры, было пройдено по льдам не менее четырехсот километров, но Альбанов недосчитывал уже многих своих
