ехавшему по полю сквозь высокую, по брюхо его лошади, траву. Низко надвинутая треугольная шляпа не позволяла разглядеть его лицо. Только футов с двадцати Джейкоб узнал Ричарда Уэстербриджа. Когда расстояние между ними сократилось вдвое, Джейкоб, откашлявшись, нарочно сплюнул в сторону Ричарда.
— С каких пор ты стал разбираться во всем? Ты не только считаешь себя сведущим в торговле рабами, кораблевождении и производстве рома, но даже в сельском хозяйстве. Даже мой отец высоко ценит твое мнение.
Солнце садилось за спиной Ричарда. Его рослая фигура зловеще чернела в лучах заходящего светила. Ричард десять лет пробыл на европейском континенте, но выглядел так, словно вчера покинул американский берег. Моложавость он приписывал чудесному действию французского ликера, изрядный запас которого он привез с собой из Европы. Дамы Провиденса, желавшие оставаться молодыми и красивыми, как и все дамы в мире, покупали бальзам литрами, поскольку он содержал множество полезных веществ, таких, как китовая ворвань и лавандовое масло. Джейн, пока не заболела, тоже пользовалась бальзамом. Но теперь ей стало совершенно безразлично то, как она выглядит.
Ричард расхохотался и, легко перекинув ногу через луку седла, спрыгнул на землю, как кошка. При взгляде на улыбающегося и довольного Ричарда настроение Джейкоба окончательно испортилось, оно всегда у него портилось, как только рядом с ним появлялся Ричард. Сразу после возвращения Ричарда из Европы Джейкоб ощутил к нему непонятную, но стойкую неприязнь. Причина неприязни крылась скорее даже не в том, что Ричард был работорговцем, хотя Джейкоб являлся горячим противником рабства. Его отец, Джон Эддингтон, тоже торговал рабами. Джейкоб питал отвращение к отцовскому бизнесу, но в отличие от Ричарда отец не вызывал у него затаенной антипатии. Джейкоб отказался от семейного бизнеса, купил ферму и занялся земледелием. Ричард Уэстербридж появился в их краях неожиданно, его никто не приглашал. По-видимому, он выполнял какую-то неприятную миссию, порученную ему старым Джоном Эддингтоном.
— Что тебе здесь нужно, Ричард?
— Я приехал осведомиться о здоровье твоей драгоценной жены. Ее болезнь встревожила всех. Но я надеюсь, что она поправится. — Ричард подошел к большому камню, мешавшему пахоте. — Ну и как она? Выздоравливает? — спросил он.
— Думаю, да.
— Ты совершенно не умеешь притворяться. — С этими словами Ричард ухватился за валун обеими руками и легко, словно морковку, вырвал его из земли. Несмотря на то что камень весил не меньше полусотни фунтов и глубоко покоился в почве, Ричард поднял его легко, почти играючи и отшвырнул далеко в сторону. Камень, пролетев ярдов двадцать, упал в грязь.
В горле Джейкоба пересохло. Его сперва бросило в жар, а затем холодный пот выступил на спине. Вечер был жаркий, несмотря на это, его била дрожь.
— Господи, кто же ты на самом деле? — прошептал он.
Перед глазам Джейкоба возникло удивительное видение, от которого у него все внутри застыло от ужаса. Призрак распростер руки, как орел крылья. Он вырос на пять футов, его глаза стали черными, как оникс, а зубы превратились в клыки пещерного льва. Джейкоб заморгал и попятился назад. Когда он открыл глаза, жуткий призрак опять стал прежним Ричардом.
— Джейкоб, у меня к тебе предложение. — Ричард сунул руку в карман куртки, Джейкоб застыл в напряжении, но на свет появилась лишь табакерка. Вдохнув понюшку, Ричард предложил табак Джейкобу, но тот оттолкнул руку.
— Хорошо, — спокойно ответил Ричард. — Я хочу, чтобы ты пошел вместе со мной. В награду я сохраню жизнь твоей жене.
Джейкоб рассмеялся, приглушенно и совсем невесело:
— Что за чертовщина? К чему ты клонишь?
— Дело в том, что именно я виновник ее болезни. Почти каждую ночь она приходит ко мне, когда я зову ее, и пью ее кровь.
Джейкоб упал на колени прямо в сырую землю. Мул, уловив тревогу хозяина, жалобно замычал. Джейкоб сложил руки вместе перед собой и горячо начал читать молитву «Отче наш»:
— Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твое!..
Ричард сильно ударил Джейкоба по лицу так, что брызнула кровь, и тот повалился на землю.
— Прекрати нести чепуху.
Что-то твердое, холодное давило на голову оглушенного Джейкоба. Слегка повернув глаза, Джейкоб увидел железное лезвие плуга, упиравшееся в щеку и висок. Еще небольшое усилие, и лемех расколол бы его голову словно дыню.
Прямо над ним, упираясь в ручки плуга, виднелось оскаленное лицо Ричарда.
— Слушай меня внимательно. Я не намерен повторять дважды. Я хочу сделать из тебя вампира. Ты поедешь со мной в Европу и там будешь работать на меня. Не бойся — не торговать рабами. Ты слишком чувствителен для такого бизнеса. Ты будешь помогать мне в других делах.
— С какой стати я должен слушаться тебя?
— Я же говорил: в награду я оставлю жизнь твоей жене и твоим детям.
— Иди к черту, — прошептал Джейкоб.
— С тобой мой друг, только с тобой, — усмехнулся Ричард. — У тебя нет выбора. Но ты можешь позволить твоим близким, жене и детям, остаться здесь на земле. В противном случае мы все вместе окажемся в аду.
Слезы закипели в груди Джейкоба и хлынули по щекам.
— Зачем тебе это нужно, Ричард? Я знаю, ты любил Джейн. Но ведь она никогда не отвечала тебе взаимностью. Что мне было делать? Оставить ее ради твоей безответной любви?
— Да, именно так ты должен был поступить. Ведь я первый с ней познакомился. Откуда ты только взялся, если бы не ты, она полюбила бы меня. В конце концов я ведь не урод, и в меня очень даже можно влюбиться.
Джейкоб медленно приподнялся. Он делал вид, будто ищет носовой платок, как вдруг вскочил и с яростным воплем бросился на Ричарда. Он намеревался либо удушить его руками, либо бросить на острый плуг.
Однако Ричард опередил его. Он перехватил его руку и швырнул обратно на землю. Поставив ногу ему на шею, он осклабился:
— Тебе не одолеть меня, Джейкоб.
Джейкоб сплюнул кровь, которая сочилась из разбитой губы.
— Нет, не одолеть, — прошептал он. — Если только не стану подобным тебе.
Ричард рассмеялся и убрал ногу с поверженного противника:
— Ты прав, дружище. Наконец-то ты начинаешь прозревать.
Санни смотрела на замершего Джейкоба, который молчал уже несколько долгих минут. Его отрешенный взгляд, страдание, отразившееся в чертах его лица, — все говорило о глубоких переживаниях.
— Я не всегда был таким, каким ты меня видишь сейчас. — Джейкоб махнул рукой вокруг себя. — Двести лет назад, когда я был человеком, у меня имелись прекрасная жена и двое чудесных детишек. Я был счастлив так, как только может быть счастлив человек.
— Что случилось потом?
— Потом появился Ричард Лазарус.
У Санни перехватило дыхание:
— Ты так давно его знаешь?
— Да, я знаю его очень давно и очень хорошо. Ричард Уэстербридж работал на моего отца. Когда я отказался унаследовать семейный бизнес, Ричард занял мое место.
— Ты говоришь — Уэстербридж?
— Неужели ты наивно полагаешь, будто у вампира может быть имя Лазарус? — Он усмехнулся. — Даже у Господа нет такого чувства юмора.
