Энцо улыбнулся с извиняющим видом:
— Боюсь, что нет.
— Тебе известно, для чего меня вызывают?
Энцо пожал плечами и недоуменно оттопырил нижнюю губу:
— Нет, мне ничего не говорили.
Джейкоб забрался на заднее сиденье. Автомобиль рванул с места и помчался на восток по дороге, идущей вдоль океана навстречу восходящему солнцу. Женщина-вампир за рулем знала, что такое скорость. Машина летела то по своей, то по встречной полосе, то обгоняя, то уклоняясь от столкновения с другими машинами, которые казались медленно ползущими телегами. В глазах обычного человека подобная езда выглядела бы намеренным самоубийством, но для вампиров с их мгновенной реакцией такая скорость была обыкновенной. Меньше чем через две минуты они подъехали ко Дворцу изящных искусств, великолепному зданию, построенному специально для Панамской Тихоокеанской выставки в 1915 году. Женщина-водитель, не говоря ни слова, высадила пассажиров и тут же скрылась.
— Скройтесь из виду, — сказал Энцо, и Джейкоб сразу стал невидимым. Однако у молодого вампира дело не заладилось. Его светящаяся фигура то исчезала, то опять возникала, угасая и снова мерцая, словно неисправная лампочка. Энцо хлопнул его по спине. — Сконцентрируйся, Патрик, — недовольно буркнул он. — Ты слишком рассеянный.
Патрик перестал ходить взад и вперед, сгорбился, и через миг его не стало видно. Из-за угла появились два человека, бегущие трусцой, они пробежали мимо Патрика на расстоянии меньше вытянутой руки, и ему, чтобы избежать столкновения, пришлось отскочить в сторону. Обогнув пруд перед Дворцом искусств, трое вампиров подошли к фасаду здания. Энцо улыбнулся при виде колонн в коринфском стиле, на капителях которых стояли скульптуры девушек в древнеримских нарядах. Остатки былого величия напомнили Энцо его родной Рим.
— Буено сера, синьорины. — Энцо вежливо поздоровался с мраморными изваяниями. Маленькая процессия прошла между двух колонн и остановилась перед замшелой потрескавшейся стеной. Энцо вытянул руку и принялся ощупывать каменную поверхность. Наконец он нажал на что-то, и в стене возник проход. Пропустив спутников вперед, Энцо опять надавил на стену, и проход исчез. Они стояли на небольшой площадке, от которой вниз шла узкая сырая лестница. Лестница не освещалась, но вампирам не требовался свет.
Спустившись, они оказались в тесном, с низким потолком помещении, похожем на переднюю. Миновав переднюю, они вошли в просторный, округлой формы зал, который по своим размерам не уступал дворцу, расположенному над ними на земле. В центре зала находилась мраморная площадка, окруженная рядами скамей для простых участников и кресел для почетных членов Совета.
Народу было мало. В самом нижнем ряду сидело четверо вампиров, напротив которых на возвышении находились кресло и нечто похожее на кафедру. На кафедре стояли графин с водой и стакан. Собравшиеся как будто ждали оратора, который должен был произнести пламенную речь перед собранием. Джейкоб поежился: если они ждали его, то ему практически нечего было сказать в свою защиту. Да и в конце концов раньше он был простым фермером, а не римским трибуном.
С левого края сидел Сципио. Они с Энцо были итальянцами, но в отличие от Энцо Сципио одевался с подлинным вкусом. Сейчас на нем был строгий деловой костюм и белая рубашка. Выглядел Сципио усталым, но так, как может выглядеть усталый вампир; сидел он прямо, слегка наклонив вперед голову, зримое воплощение римского величия и благородства Он коротко, почти незаметно кивнул Джейкобу. Рядом с ним сидел Назим. Назим был родом из Марокко, поэтому на нем была национальная одежда североафриканских племен — галабия, ярко-желтый ворот которой был расшит золотой тесьмой. Назим стал вампиром недавно, в середине девятнадцатого века, однако, быстро поднявшись по служебной лестнице, занял место в Совете. Будучи успешным предпринимателем и торговцем, он никак не был связан со старыми европейским кланами вампиров. Наклонившись вбок, он что-то шептал на ухо незнакомой старой женщине.
Ее видимое соответствие возрасту вызывало недоумение. Среди вампиров очень редко встречались особы преклонных лет. Джейкоб не мог понять причины столь небрежного отношения к собственной внешности. То ли это происходило от полного равнодушия к себе, то ли из-за недостатка возможностей. Обычно люди легче всего ловились на удочку привлекательной наружности и романтических отношений. Ибо при виде морщин и седин трудно рассчитывать, что сердце простого смертного забьется быстрее и человек, забыв об осторожности, клюнет на приманку. Совершенно седые волосы женщины ниспадали до плеч, впрочем, от глубоких морщин она все-таки избавилась с помощью пилинга. Стройная, очень бледная даже для вампира, она носила строгое черное платье, на плечи была накинута теплая шаль.
В подземелье было сыро и холодно. Несмотря на то что вампиров не страшили ни холод, ни сырость, некоторые из них, привыкшие в человеческой жизни к теплу и уюту, обеспокоились относительно подобных неудобств. Джейкоб вспомнил зимы в Провиденсе, когда, плотно задернув полог на кровати, они вместе с женой спали в обнимку, лишь бы не дрожать от холода всю ночь. По утрам они видели изукрашенные морозными узорами окна, а вода в тазу для умывания покрывалась толстой коркой льда.
Последнего члена Совета Джейкоб знал очень хорошо. Это был Айзая Эддингтон, удивительным образом походивший не только на самого Джейкоба, но и на других членов семьи Джейкоба. Смотря на Айзаю, Джейкоб видел, словно в зеркале, собственное отражение. И у того и у другого нос был с горбинкой, а глаза отливали небесной синевой. Однако в жилах Айзаи текла африканская кровь, поэтому губы у него были крупнее и толще, а кожа смуглее. Айзая не подал виду, что узнал Джейкоба. Он выпрямился, намекая, что раз все собрались — пора начинать.
Как только вошедшие три вампира поднялись на площадку, Сципио встал и произнес:
— Джейкоб, пожалуйста, займи свое место.
Два спутника Джейкоба тут же растворились в окружавшей зал темноте, словно по мановению руки. Присев, Сципио сказал:
— Джейкоб, ты ведь знаком с Назимом и Айзаей.
Джейкоб кинул.
Сципио указал на женщину в черном.
— Это Мелинда Питерсон из Нью-Йорка. Она недавно стала членом Совета, всего год назад.
— Очень приятно, госпожа Питерсон. — Джейкоб поклонился.
В ответ на его приветствие женщина сухо и коротко кивнула.
— До нас дошли сведения, что Ричард Лазарус встречался с дхампиром по имени Санрайз Маркетт, которую ты обязан был охранять.
При этих словах надежда, которую питал Джейкоб, что Совету пока еще ничего не известно о его досадном промахе, развеялась как дым.
— К сожалению, это правда, — признался он. — Однако Ричард не сумел привлечь ее на свою сторону.
— Какое это имеет сейчас значение, — возразила Мелинда.
Джейкоб нервно по привычке коснулся подбородка, как будто на нем до сих пор еще была борода. Айзая, откашлявшись, сказал:
— Джейкоб, когда ты только начал охранять дхампира, ты допустил очень грубую оплошность, но потом ты исправился и хорошо выполнял свои обязанности.
— Простите меня, — вмешалась Мелинда. — Джейкоб Эддингтон ваш брат?
— Наполовину, — ответил Айзая. — У нас один и тот же отец. А в чем дело?
— Дело в том, — обернулась Мелинда к Сципио, — что Айзая скорее всего необъективно оценивает происходящее.
Сципио скривил рот.
— Мелинда, Айзаю сюда направил Совет. Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать распоряжения Совета. Нам надо принять решение, так что давайте перейдем прямо к делу.
Джейкоб от волнения вскочил:
— Позвольте узнать, о каком деле идет речь?
Ему ответил Назим:
— Если говорить начистоту, Джейкоб, то Совет принял решение — устранить Санни Маркетт.
Известие словно громом поразило Джейкоба. Он нервно сглотнул ком, пытаясь сохранить
