Я лежал в своей комнате и думал о них, о себе, о жизни, которой мы все оказались лишены в той или иной степени. Как бы ни винил себя Эрмот, виноват во всем был я один. Это я впустил в мир Тьму, я позволил ей возродиться. Сегодня Аль сказал, что нам хватит прохлаждаться. Он прав. Три дня мы зализывали раны — физические и душевные. Кто как мог. У кого-то получилось, у кого-то нет. Вру. Ни у кого не получилось. Просто кому-то удавалось лучше скрывать свои чувства, кому-то хуже. Все собрались на ужин, но стояла такая тишина, словно никого в соседнем помещении не было. Даже все те вкусности, что по-прежнему готовила Леринея, казалось, боялись пахнуть аппетитно и больше не заманивали в уют кухни.
Есть мне не хотелось. Еще меньше хотелось видеть соратников. Смотреть, как они отводят взгляды и делать вид, что так и должно быть. Наверное, я задремал, потому что когда в прихожей послышались голоса, для меня это было полной неожиданностью: я не слышал, как открылась дверь кухни. Голоса были настолько тихими, что мне пришлось напрячься, чтобы понять, кто и о чем говорит.
— Дурочка, я же о тебе беспокоюсь! — это Винсент. И тон у него совершенно безнадежный. — Он вампир. Убийца. А я обещал присмотреть за тобой…
— Я знаю, Винс, и я тебе благодарна, — это уже Лера. Плачет, что ли? — Но… сердцу ведь не прикажешь… Ты должен понимать… Я ведь знаю… теперь знаю, что это ты писал те письма… но…
— Но ты об этом узнала слишком поздно, — сарказм так и сочился. — Сам дурак. Нужно было тебе сразу сказать. Тогда ты, возможно, влюбилась бы в меня, а я достаточно мерзкий тип, чтобы ты быстро протрезвела.
— Никакой ты не мерзкий, Винс. Ладно, держись крепче.
— Я и сам могу подняться по лестнице.
— Можешь, можешь. Но левитировать быстрее.
В наступившей снова тишине я задумался о том, что произошло между Кевином и Лерой. Что-то произошло. Определенно. И дело не в том, что он умер у нее на руках. Когда мы вернулись, она долго о чем-то говорила с Морганой, а потом во всеуслышание заявила Винсенту, что любит Валета и отказываться от своего чувства и предавать его не собирается. Смело. И безрассудно как-то. А Дог…
Хлопнула дверь, раздались тяжелые шаги. Потом легкий скрип сообщил, что из кухни вышел кто-то еще.
— Эрмот, погоди! — легок на помине.
— Я иду спать, Дог. Завтра будет трудный день. Тебе тоже следует выспаться, — голос у Делимора ровный, ничего не выражающий. Так он разговаривал все эти три дня.
— Эрмот, так нельзя! — ой, а мальчишка-то тоже вот-вот разревется. Хотя, какой он мальчишка… — Хватит!
— Дог?
— Что ты с собой делаешь?! — два быстрых шага, дробный стук кулачков по груди. — Прекрати! Слышишь?! Прекрати казнить себя! Ты не виноват! Это война! Ты не должен!
— Дог… — мне не хотелось слышать, что будет дальше, но я все равно слушал. Довел Эрмот девчонку. Расплакалась. А он, оказывается, такой же дурак, как я. Слепой дурак. Он ведь знает, что Дог был девушкой в своем мире. Никто от него этого не скрывал. Почему же не видит, что с ней? — Дог, ты… Не надо, слышишь. Не надо, я же не знал, мальчик, — убил бы идиота! — Ну, хватит. Я здесь. Я не брошу тебя. Ты ведь тоже меня не бросишь?
— Давай не будем об этом, — холодно, отстраненно — опять обиделась. — Пока не будем. Потом, когда все закончится… Тогда и поговорим. Если ты захочешь.
— Глупый, ты же знаешь, что захочу.
— Посмотрим.
— Дог! Проклятье!
Смылась, что ли? Ну да, Эрмот же летать так и не научился. Тяжело ему придется, если, вернув собственное тело, Дог решит поймать его на слове. За слепоту нужно расплачиваться. И совсем мне его не жалко. Я буду только рад, если эта девушка собьет с него спесь. А то такой весь из себя крутой и самоуверенный, лорд Белых доспехов… А по лестнице вон как тяжело поднимается — медленно, задумчиво.
Ну, кто следующий? Рик, Джефри и Венн. Без Морганы.
— Рик, ты уверен, что мы должны в это ввязываться? — это Венн, кажется. — Это совершенно не наше дело.
— Совершенно не наше. И мы не должны, — а спокойный-то какой, гад! — Но мы ввяжемся.
— Из-за Кевина? — эти задерживаться не собирались, поднимались по лестнице, хоть и не спеша.
— Из-за Кевина. И из-за Скотта с Фениксом. Ты же слышал, что говорил старикашка. Мы собираемся прищучить бабенку, которая послала Хаса за руной. Он нанял нас, мы потеряли товарищей.
— А тебе, командир, было бы лучше, чтобы Кевин вообще не воскресал, — это уже Джефри, как всегда, бестактный и ничего вокруг себя не замечающий.
— Заткнись! — дуэтом! До чего же слаженный у них коллектив! У Венна с Риком. Как этот увалень Джефри с ними вообще оказался?
— Рик! — а вот и Моргана.
— Идите, я догоню.
— Опять из-за бабы не выспишься, а сам говорил, что надо отдохнуть. А я вот помню, как однажды вот так покутил перед боем, ну была там одна заварушка…
Звонкая затрещина заставила Джеффри замолчать
— Топай, давай, — потребовал Венн, и их шаги постепенно затихли наверху.
— Рик…
— Чего тебе?
— Он умер, Рик, его больше нет.
— Нашла новость!
— А мы есть.
Я накрыл голову подушкой. Ну нет меня, нет! Я не подслушиваю! И даже случайно ничего слышать не хочу! И знать не хочу! Пускай сами разбираются. Надеюсь, разберутся. Очень надеюсь. Может, тогда станет немного легче. А вообще, Рик не прав. Это не их дело. И ни к чему мне тащить их за собой. Только риску подвергать. Мало они потеряли? Нам нужна была только Моргана. Нам с самого начала была нужна именно она. Лучше бы я не вытаскивал вместо нее Кевина. Может, жив остался бы… Хотя, нет, он же все равно умирал… А Говорящей в нашей компании ничего не грозило. Мы бы ее и не потащили в пекло. От нее требовалось просто взять в руки Око. Да-да, то самое. Маленький шарик из желтого горного хрусталя. Завтра, перед тем, как мы отправимся на решающее сражение, именно это она и сделает. Возьмет камень и точно скажет, где находится та, с которой была последняя связь. Именно туда мы и двинем. Так что, выходит, мои игры с хрустальным шаром оказались ненапрасными. И Зеркало не случайно показывало нам У' шхарр, вот только я — так дурак же, я же не отрицаю — почему-то решил, что сойдет любой из них. И вытащил Кевина. Боги, зачем я это сделал?!
Да что ж они так орут-то, а? Я ж не хочу ничего слышать! Но, убрав с головы подушку и прислушавшись, я понял, что голоса принадлежат совсем не Моргане и Рику. Ругались Кида с Ша-Нором. Громко, от души и ни о чем. Просто ругались, спускали пар. Кажется, опять делили право убить Повелительницу. Я их понимал. Я даже был рад за них. Я бы тоже с кем-нибудь поругался. Но не с кем. Не с ними же… Шимми, что ли, на горизонте появился бы… Я бы ему все сказал! Уж я бы ему сказал бы!
— Хватит! — этот окрик чуть не скинул меня с кровати. Ворк! Дожили! Немой заговорил! Это, несомненно, орал Фелл. Фелл, который за три дня не произнес ни звука. Фелл, на которого боялись дышать, даже просто лишний раз посмотреть. — Хватит, леди Кида. Мы все имеем право и желание уничтожить эту гадину. И мы все туда отправимся. И каждый попытается. У кого-нибудь получится. Обязательно.
Я снова зарылся под подушку. Всем нужно выспаться. Завтра будет трудный день.
Когда Сыр запрыгнул ко мне на кровать, я не почувствовал. Я уже спал.
Это было слишком просто. Обыденно как-то было. И почему-то печально. Вот только что мы
