удивлялись, что так тепло в квартирах зимой, правда, ближе к весне, когда тепло становилось, нельзя его самому отключить.
Слышал, как он другим волонтерам жаловался на холод, и что все по-русски вокруг говорят, а он, бедняга, не понимает. На работе волонтеры с переводчиками работали, организация их труд тоже оплачивала. Но и в быту, обычно, переводчики старались им помочь, как могли. Ну и язык, конечно, волонтеры учили, так что многие довольно быстро могли объясняться со своими коллегами и друзьями. А Тони, похоже, ленился языком заниматься.
Чтобы помочь ему холода пережить Алекс ему даже дубленку с мужниного плеча пожаловала. А волонтеры подбадривали, как могли. Часто вечеринки у нас на квартире устраивали. Я, правда, не любил этот шум, музыку громкую, зато девушки-волонтерки всегда много еды готовили, и мне всегда много вкусного перепадало. Однажды на одной вечеринке так шумно было, что кто-то из соседей пожаловался, позвонил в милицию. Милиция приехала, милиционеры пытались объяснить волонтерам, что музыку надо потише сделать, а закончилось все тостами за дружбу между народами и пением «Подмосковных вечеров».
Несмотря на всеобщие старания, Тони объявил Алекс, что должен вернуться в Англию из-за болезни матери. Но все, конечно поняли, что это только предлог, что он совсем уезжает. Я с облегчением вздохнул, но через некоторое время дошел до меня слух, что он хочет вернуться. А в моей квартире уже другие волонтеры жили. От них-то я и услышал, что Алекс и волонтеры решили Тони обратно не брать. Так что, может еще какому-то коту повезло — избежал такого квартиранта.
Моими новыми подопечными стала Джанет и её бойфренд, Крис. Он приехал в качестве друга Джанет, и довольно быстро нашел себе работу — преподавать английский. Хвала Бастет, англичанка сразу избавилась от лягушек, отнесла их в центр реабилитации детей-инвалидов, где она работала. Правда, я уже даже немного к этим квакушкам привязался.
Джанет обычно редко готовила, но для вечеринок старалась. Особенно «коронейшн чикен» у неё хорошо получался. Из разговоров я понял, что раньше, да и сейчас в Англии высшим кулинарным достижением и самым любимым народным лакомством считается «фиш энд чипс». А позднее, когда начался развал Британской империи, стали появляться в английской кухне различные блюда народов мира…
История моей новой подопечной оказалась немного грустной. Однажды Крис объявил ей, что познакомился с одной русской девушкой, своей ученицей, и они полюбили друг друга. Джанет очень расстроилась, переживала, хотя виду и не подавала на людях. К нам в гости часто её подруга, Кэтрин, приезжала. Она работала волонтером в небольшом городке рядом с Екатеринбургом. Джанет ей все о своих бедах рассказывала. А Кэтрин, оказывается, подружилась с русским молодым человеком, и они даже решили пожениться. Так что, когда Крис от нас ушел, Кэтрин практически у нас поселилась, чтобы быть ближе к жениху. Джанет стала им помогать готовиться к свадьбе, это её немного отвлекло от своих проблем. У нас же в квартире свадьбу и справили. Так что Джанет вернулась на родину без друга, а Кэтрин с мужем.
Много волонтеров я повидал, из тех, кто в гости к нам приходили. Много интересного узнал о соотечественниках хозяйки из рассказов волонтеров. Так сказать, сквозь призму западного восприятия. Обычно эти рассказы предназначались для вновь прибывших волонтеров. Оказывается, удивляло их, что даже зимой здешнее население, преимущественно мужское, пьет пиво из бутылок прямо на улицах, и оба пола дружно уплетают мороженое. Много девушек в дорогих шубах, и многие смело голосуют и садятся в машины.
Поначалу им казалось трогательным, что часто зимой можно видеть мужчин и женщин, которые идут, поддерживая друг друга. Но потом быстро сообразили, что так удобнее идти, чтобы не упасть на раскатанном снегу. А летом на берегу реки Исеть удивлялись они при виде каких-то небритых субъектов, которые моют в реке бутылки, а потом несут их куда-то сдавать. Ещё вызывало удивление волонтеров, что их русские коллеги, врачи, медсестры, работники детских приютов, работали так самоотверженно, а зарплату получали гораздо меньшую, чем пособие волонтеров. Правда, им в Лондоне памятки раздавали, где рязъяснялось, что хотя зарплаты русских коллег невелики, но у многих есть подсобные участки, и за квартиры они платят не так много, как на западе, поскольку они приватизированы.
Симпатичные в основном ребята-волонтеры. Любят свою работу, переживают за обездоленных, но и отдохнуть умеют. Не понравился мне только Надменный Принц Чарльз, как я его называл…Напомнил он мне кота Трима-мореплавателя, который так гордился своей лапкой, словно только что опущенной в снег, но о нём я узнал позднее. Ладно, что Чарльз меня полностью игнорировал. Но при каждом удобном случае он, покуривая свою трубку, повторял: «А у нас все-таки — самая лучшая в мире медицина», или «А у нас — самые лучшие в мире полиция и демократия». Я так и ждал, что он вот-вот скажет: «И коты у нас — самые лучшие в мире». Уж тогда-то я точно бы нашел повод отомстить надменному англичанину.
Помню, обсуждали волонтеры своих друзей с какой-то кошачьей фамилией. Они работали в другом уральском городе, и, похоже, у них были серьезные проблемы с их русскими коллегами. В конце концов им даже уехать в Англию пришлось…Одни волонтеры считали, что они были неправы, что пытались довольно бесцеремонно вмешиваться во «внутренние дела» своих коллег-хозяев организации, вплоть до выставления им ультиматумов и, что правильно Алекс неоднократно предупреждала их о последствиях такого поведения, а другие считали их чуть ли не героями.
Надменный Принц Чарльз защищал их, говорил, что русские не знают основ менеджмента, их надо учить. И, что это недопустимо, что ими, волонтерами, Алекс управляет, а московский офис организации тоже русский возглавляет. Ими, англичанами, только англичане должны управлять. Я, конечно, не знаток менеджмента, но почему-то у меня эти волонтеры, пусть и с кошачьей фамилией, симпатии не вызывали. Да и что уж в них такого героического, в этих волонтерах? Ну, пожили они здесь год-два, испытали зиму уральскую и прочие невзгоды, поработали за свое пособие, и уехали в Туманный Альбион, назад к своей безбедной жизни. Этакий «экстремальный туризм«…А их коллеги такие же невзгоды всю жизнь испытывают, а трудятся за меньшую зарплату, заметьте. Одна радость, что язык родной. Загадочная человеческая порода…
Последним обитателем моей квартиры был чернокожий волонтер, профессор Джонатан Кинселла. Трудно ему было вначале. Люда говорила, что до него всего одного негра в городе видела, он изделиями из малахита торговал на рынке сувениров у Площади 1905 года. Люда — женщина образованная, а для других-то это, конечно непривычно было, негра в ушанке увидеть…Как говорится, культурный шок испытывали, как волонтеры при виде бомжей…Джонатан приехал работать преподавателем социальной науки в университете.
Профессор рассказывал друзьям, что приезжал как-то к нам и раньше с делегацией специальной, изучать, почему у нас в СССР такое низкое число разводов было. Долго они исследования проводили, дебатировали с коллегами. Все только руками разводили — загадочная русская душа…А потом как-то в перерыве между заседаниями старушка- уборщица объяснила дотошному профессору… Жилье-то трудно было получить, вот и не разводились люди, терпели друг друга, жили под одной крышей…
Джонатан обычно репетировал свои лекции, обращаясь ко мне, словно я был его аудиторией. Узнал я, что социальная наука — это наука о человеческих отношениях. Учит эта наука, как с другими людьми обращаться, жить с ними в гармонии, даже если они отличаются от тебя, например, инвалиды. Обращаясь к своей аудитории, то есть ко мне, профессор спрашивал: «Сколько людей в инвалидных колясках видели вы на улицах вашего города?». Очевидно, аудитория видела мало таких людей, потому что лектор продолжал: «Вы не видите их на улицах не потому, что их нет или мало, а потому, что они не могут себе позволить купить инвалидные коляски, и городские улицы и транспорт не приспособлены для их передвижения».
Еще было у профессора словечко любимое, «empowerment», которое даже Люда по началу затруднялась перевести….Постепенно разобрались, что оно означает «доверенность», «поддержка» индивидуума, расширение его возможностей, пока он адаптируется к требованиям общества и сможет обеспечивать свою жизнь. В каждом человеке заложена масса способностей, но не каждый может их реализовать, а если кто-то окажет ему доверенность и поддержку, то он непременно реализует свои возможности. Инвалиды, например, особенно нуждаются в такой поддержке. Иногда эта поддержка заключается в обеспечении их информацией о своих правах.
Наука полезная, понял я, но существует ли у людей такая наука, которая учит их жить в гармонии с котами и другими живыми существами? Слышал от одного из волонтеров, что у буддистов учение есть,
