Нескольким нашим впарили нападение на болельщиков «Астон Виллы» в Манчестере восемнадцатью днями ранее. А одного парня обвинили в том, что он выдавал себя за офицера полиции в Плимуте. Стивена Монтегю из Блэкпула, которого угораздило подружиться с теми самыми полицейскими под прикрытием, ожидал срок за нанесение телесных повреждений судье Джону Дикинзу, в которого попала монета во время нашего домашнего матча с «Кристал Пэлас». Что же касается «уважаемых людей с хорошо оплачиваемой работой», то большинство парней Сити были либо безработными, либо выполняли рутинные обязанности помощника экспедитора, складского работника, подсобного рабочего или водителя. А двое и вовсе проходили по делу как несовершеннолетние.
Все мы должны были предстать перед судом магистрата в Манчестере на следующее утро. Некоторые провели ночь в «Стрейнджуэйз» и камерах предварительного заключения. Затем всех нас усадили в полицейский фургон и повезли в суд. По дороге мы распевали «Мы едем, едем, едем…» Это была наша первая встреча после ареста. Потихоньку стали вырисовываться масштабы полицейской операции. Зал заседаний ломился от копов и журналистов. Как только нас посадили на скамью, началось оглашение деталей расследования.
— Мистер Фрэнсис — лидер «Главарей», ему двадцать семь лет, и он понимает всю степень своей ответственности. Ему действительно не следовало этим заниматься. Мы обыскали его дом утром и нашли вот это оружие.
Подстава гребаная! Ведь они предъявили суду лом, молоток с гвоздодером, молоток без него и нож для резки ковров.
— Мы можем доказать, что эти предметы были использованы на футбольных матчах. Мистер Фрэнсис представляет собой угрозу для общества и должен находиться под стражей.
Мой адвокат ничего особенного сказать не мог, потому что слушания только-только начались и он еще не понимал, что за херня здесь заваривается. Да и вообще никто не отдавал себе отчета в том, насколько серьезны выдвинутые против нас обвинения. В результате меня отправили в «Стрейнджуэйз» вместе с Крисом и еще пятью-шестью парнями. Практически все мы находились в тюрьме в течение первой недели слушаний. В следующую пятницу одиннадцати нашим было отказано в выпуске под залог, в то время как остальных выпустили при условии, что они не приблизятся к любому из стадионов ближе, чем на пятьсот метров.
Вскоре все стало намного хуже. В субботу 20 февраля на железнодорожном вокзале в Манчестере произошла кровавая разборка, получившая название «Битва при Пиккадилли». Сити в тот день не играл, поэтому «Главари» и «Молодые Главари» собрались в городе, чтобы напасть на фанатов Юнайтед, когда те вернутся домой после поездки в Лондон на матч с «Арсеналом». Полицейский, преградивший дорогу бегущим, был серьезно ранен. Вот что писала газета «Сан»:
КОП ОТБИВАЕТ АТАКУ ШЕСТИДЕСЯТИ ФУТБОЛЬНЫХ ЮНЦОВ
Герой-полицейский Джон Даффи вступил в схватку с ШЕСТЬЮДЕСЯТЬЮ футбольными хулиганами в одиночку, чтобы защитить своих коллег.
Пока тридцатилетний Джон сдерживал орды наседавших, ему досталось бутылкой по голове (вообще-то это был молоток. — Комментарий автора). Затем его повалили на землю и жестоко избили ногами.
Джон, отец двоих детей и сотрудник транспортной полиции, получил черепно-мозговые травмы. В дальнейшем ему понадобилась операция по удалению осколка, который давил на мозг.
Прошлой ночью его состояние оценивалось как стабильное.
Один из старших офицеров заявил: «Это было страшное зрелище, и Джон проявил невероятную храбрость».
Констебль Даффи и двое его коллег Стив Мартин и Даррен Йейтс сопровождали «специальный футбольный» поезд, который вез из Лондона домой фанатов «Манчестер Юнайтед» после поражения в Кубке Англии от «Арсенала».
Как только они покинули железнодорожную станцию «Пиккадилли», некоторые из них были атакованы из засады хулиганами, болеющими за «Манчестер Сити».
Один из нападавших ударил по лицу констебля Мартина (тридцать два года), повредив ему глаз. Вместе с другим констеблем Йейтсом (двадцать пять лет) пострадавший полицейский попытался арестовать хулигана, но толпа атаковала их самих.
Йейтса ударили по голове бутылкой и опрокинули на землю. Однако храбрый констебль Даффи, бывший армейский капрал, защитил своих коллег от свистящих в воздухе кулаков и ботинок и избавил их от более серьезных увечий.
Они никак не могли повесить на меня и это дело, так как я преспокойно сидел взаперти в тюрьме ЕЕ Величества «Стрейнджуэйз». Однако подобные инциденты надолго оставались в памяти как простых людей, так и законников. Теперь копы были весьма решительно настроены на поимку оставшихся на свободе «Молодых Главарей» и изучали фотографии и видеозаписи из нашего дела, чтобы опознать участников битвы у вокзала. Они арестовали еще одного человека по делу «Омеги» 24 февраля, а в марте — сразу семнадцать парней, средний возраст которых был девятнадцать лет. Произошло это в рамках расследования инцидента на Пиккадилли. В той битве Питу Фрису, моему приятелю, скаузеры порезали ножом лицо. В адрес восьми из них обвинения так и не были выдвинуты, но остальных ждал суд присяжных.
Я находился в «Стрейнджуэйз» уже несколько недель. Слишком тяжело мне там не было (знал многих), но этот опыт был не из приятных. К счастью, сидеть пришлось в одной камере с братом. Копы часто сажали братьев вместе, и я думаю, это правильно. В тюрьме ты всегда слаб, даже если уверен, что крут и силен. Люди пытаются убедить себя в том, что тюрьма — это так, ничего страшного, но когда за тобой захлопывается дверь на ночь и ты остаешься наедине с самим собой, тебя охватывает паранойя. Лично я проводил время за чтением книг и посещением спортзала.
Наконец мой адвокат представил в суд прошение об освобождении под залог. Я ожидал результата весь день. Наступило шесть часов вечера, и в мою камеру постучали:
— Фрэнсис, собирай вещи, ты отправляешься домой.
Я начал скакать как сумасшедший.
— Собери свои вещи и держи их перед собой через пять минут!
Эти пять минут тянулись, как пять часов. Наконец коп вернулся, вывел меня на улицу и провел через двор. Я услышал голос Криса и прокричал в ответ:
— Крис! Меня выпускают под залог!
По делам других парней слушаний еще не было, но, в конце концов, всех выпустили под залог. Дело расследовалось еще год до передачи в суд. Все это время мне сообщали, что я получу семь лет. Конечно, такая информация, постоянно повторяемая, вызывала сильнейший стресс. Даже если ты знал, что неоднократно нарушал закон и заслуживал наказания, все равно психологический груз давил еще сильнее.
1988 год — время появления на «Мэйн-роуд» этих дурацких надувных бананов. Клубы начала захлестывать новая культура «экстази», и многие парни увлеклись идеями «мира и любви» и подобной чушью. Но только не наша «фирма». В мае «Молодые Главари» опять нанесли удар. На этот раз — на «Олд Траффорде», в день матча с Юнайтед, организованного в честь защитника «красных» Артура Альбистона. Копы ожидали этого, и засняли всю драку на Честер-роуд.
28 июня все мы должны были предстать перед Манчестерским судом присяжных. К тому времени нас стало уже двадцать шесть. Я даже половины молодых парней не знал. В общем, всех, кроме одного, выпустили под залог. Мы старались вести себя так, чтобы это дело не раздували, но «Главари» неизбежно попадали в сводки скандальных новостей. Придурок Дональд Фаррер поехал на чемпионат Европы в Германию и распустил там язык, болтая с репортерами в баре. На следующий день он появился на первой странице «Дейли Стар» с сигарой во рту и в окружении пивных кружек. Над снимком стоял заголовок: «Я СОБИРАЮСЬ УБИТЬ ФРИЦА!» Судя по его россказням, он собирался сделать русского вратаря, а также замочить какого-нибудь немца. На нем была футболка с Уинстоном Черчиллем и надписью: «Две мировые войны и один чемпионат мира». Он также показал репортерам нож, спрятанный в носке, и заявил, что он
