— Заточена, как? — спросил он. — И кем?
Странно, подумала Пэйн. Она всегда считала, что люди — существа более спокойные, нежели вампиры. Но защитный отклик её целителя был столь же смертельно опасным, как и реакция её собственного вида.
Хотя, конечно, дело не в защите. Вполне возможно, что она в тюремном заточении — отнюдь не привлекательный факт для целителя.
И кто станет его винить?
— Пэйн?
— Эм… Прости меня, целитель… возможно, я не верно выбрала слово, ведь английский — мой второй язык. Я была под наблюдением матери.
Было почти невозможно скрыть отстранённость в голосе, но камуфляж должно быть сработал, потому что напряжение покинуло Мануэля на выдохе.
— О, хорошо. Да, это слово значит не то, что ты думаешь.
Воистину, у людей также были эталоны поведения, не так ли? Облегчение целителя было столь же великим, как и его напряжение минутой ранее. Но, с другой стороны, это не плохо — искать благопристойность и приличие в женщинах… или мужчинах.
Когда он включил повтор видео для неё, Пэйн обратила внимание на произошедшее чудо… и обнаружила, что качает головой.
— На самом деле, я не осознавала. Как… такое… возможно?
Её целитель прокашлялся.
— Я переговорил с Джейн… и у неё… ну, у нас есть теория. — Он встал, чтобы рассмотреть приспособление на потолке. — Она бредовая, но… вероятно, Марвин Гей[57] знал, о чём говорил.
— Марвин?
Быстрым движением Мэнни подхватил стул и поставил его под камерой.
— Он был певцом. Может, когда-нибудь я сыграю его песню для тебя. — Целитель встал на стул и потянулся к потолку, где рывком что-то отсоединил, а потом спустился. — Под неё хорошо танцевать.
— Я не умею танцевать.
Он посмотрел через плечо, его веки низко опустились.
— Ещё одна вещь, которой я тебя научу. — Когда тепло разлилось по её телу, целитель подошёл к кровати. — И мне понравится это.
Когда он наклонился, её взгляд приклеился к его губам, а дыхание затруднилось. Он собирался поцеловать её… святые боги, он собирался…
— Ты хотела знать, что значит «кончить», — прорычал он, их губы были в каких-то дюймах друг от друга. — Почему бы мне не показать тебе, вместо того чтобы рассказывать?
На этих словах, он щёлкнул выключателем, погружая комнату во тьму, нарушаемую лишь освещением ванной и тонкой линией света под дверью, прорывающегося из коридора.
— Ты хочешь, чтобы я показал тебе? — спросил он низким голосом.
В эту секунду в её словарном запасе было всего одно слово:
— Да…
Но потом он отпрянул.
Протест готов был сорваться с её губ, когда Пэйн осознала, что целитель стоит на пути света, идущего из ванной.
— Пэйн…
Её имя на его устах заставило её ещё сильнее сражаться за воздух.
— Да…
— Я хочу… — Он потянулся к низу своей свободной рубашки, медленно потянул её, обнажая рельефные мускулы живота… — чтобы ты хотела меня.
О, великие боги, она хотела.
И он имел в виду то, что говорил. Чем больше она смотрела, тем чаще мышцы его живота напрягались и расслаблялись, и дышал он также тяжело.
Его рука опустилась к талии.
— Смотри, что ты делаешь со мной. — Он натянул мешковатую ткань на бёдрах и…
— Ты такой
— Скажи, что это хорошо.
— Это…
Она уставилась на жёсткую длину, выделявшуюся на фоне его брюк, больше не свободных. Такой широкий и ровный. Такой большой. Механика секса была знакома Пэйн, но до этого момента она не могла понять, почему соитие так привлекало женщин. Смотря на него сейчас? Её сердечный ритм замедлится, а кровь превратится в камень, если он не войдёт в неё.
— Ты хочешь прикоснуться ко мне? — прорычал он.
— Прошу… — Она проглотила ком в сжатом горле. — О, да…
— Во-первых, посмотри на себя,
Она посмотрела вниз, потакая ему, дабы потом продолжить с…
Её кожа сияла изнутри, будто жар и чувственные ощущения, которые целитель пробудил в ней, выразили себя в иллюминации.
— Я не знаю… что это…
— На самом деле, я думаю, что это решение. — Он сел рядом с её ногами. — Скажи, что ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе? — он погладил её ниже колена, положив ладонь на икру…
— Тепло, — она задохнулась. — Твоё прикосновение тёплое.
— А здесь?
— Да… да!
Когда его рука скользнула выше, на её бедро, Пэйн яростно задрала покрывала, избавляясь от всяческих преград. Её сердце гулко билось и…
Он положил руку на другую ногу.
В этот раз она… ничего не почувствовала.
— Нет, нет… прикоснись ко мне, прикоснись снова! — Требование вышло хриплым, а сосредоточенность Пэйн — маниакальной. — Прикоснись ко мне…
— Подожди…
— Куда всё исчезло… сделай это снова! Ради всего святого, повтори…
— Пэйн. — Он обхватил её безумствующие руки. — Пэйн, посмотри на себя.
Сияние исчезло. Её кожа, её тело… стало нормальным.
— Будь всё проклято…
— Эй. Красавица. Посмотри на меня. — Каким-то образом её глаза нашли его. — Сделай глубокий вдох и расслабься… Давай же, дыши со мной. Вот так. Хорошо… Я верну тебе всё…
Когда он наклонился ближе, Пэйн ощутила мягкое касание кончиков его пальцев на своей шее.
— Ты чувствуешь это?
— Да… — Нетерпение боролось с эффектом, оказываемым его низким голосом и медленными, блуждающими прикосновениями.
— Закрой глаза…
— Но…
— Закрой их для меня.
Когда она сделала, как он велел, подушечки пальцев покинули её кожу… и были заменены его ртом. Его губы прижались к горлу Пэйн, впились в её кожу, искусная ласка спустила с цепи нарастающий между её ног жар.
— Чувствуешь это? — спросил Мэнни скрипучим голосом.
— Боги… да….
