хотелось преклонить колени перед алтарём Ньютона и плакать от благодарности за благословление, которое заставило упасть проклятую тряпку на пол.
— Посмотри на себя, — прорычал он, наблюдая, как напрягаются розовые вершинки.
Без единой сознательной мысли и без предупреждения, его влажная рука потянулась к ней, притягивая к своему рту. Он удерживал её на месте, захватив сосок, скользя по нему языком. Но не было нужды чувствовать себя виноватым. Руки Пэйн погрузились в его волосы, она укачивала его у своего тела, в то время как он посасывал её грудь, наклоняя девушку назад, пока она не оказалась в его объятиях, обнажённая женщина, готовая к тому, чтобы её поглотили. Передвинув их обоих, он приглушил свет и поместил их под струю воды. Её тело светилось изнутри, и Мэнни рухнул на колени, ловя языком горячие капли, стекающие между её грудей и вниз, по животу.
Когда она выбросила руку в сторону для сохранения равновесия, он был готов к этому, направляя её вниз, так, чтобы она аккуратно села на скамью. Выгнувшись, Мэнни обхватил её затылок и крепко поцеловал. Он потянулся за мылом, приготовившись к банным процедурам. Когда её язык встретил его, Мэнни так понравилось чувствовать её соски, касающиеся его груди, её губы, ласкающие его, что он не заметил или плевать хотел на волосы, прилипшие к черепу, или одежду, мягкой плёнкой облепившую его тело.
— Целитель… — выдохнула она, когда он начал намыливать её кожу.
Верхняя часть её тела стала влажной и горячей, когда его ладони заскользили по её коже с шеи до косточек бёдер. А потом он принялся за её ноги, лаская нежные ступни и лодыжки, двигаясь вверх, по икрам и задней стороне колен.
Вода была повсюду вокруг них, падая между ними, омывая Пэйн, после того, как он намылил её, и звук бьющейся о плитку струи приглушался её стонами.
Которые становились лишь громче.
Целуя её шею, он раздвигал её ноги шире и шире, вжимаясь в неё всё теснее.
— Я же говорил, — он слегка прикусил кожу, — тебе понравится принимать душ.
В ответ она скользнула руками по его плечам, впиваясь ногтями, наводя его на мысли, что самое время подумать о результатах бейсбола, почтовых индексах… ценах на машины.
Элеоноре Рузвельт[76].
— Ты прав, целитель, — сказал она, задыхаясь. — Мне нравится это… но ты слишком одет.
Задрожав, Мэнни закрыл глаза. И потом собрал достаточно сил, чтобы заговорить.
— Нет…. мне и так неплохо. Откинься назад и позволь мне позаботиться обо всём.
Прежде чем она смогла отреагировать, он запечатал её рот своим, прижимая к стене грудью. Чтобы оставить её в стороне от своего раздевания, он скользнул обеими руками по внутренней стороне бёдер, пробежал пальцами по её лону.
Почувствовав, насколько влажной она была — и эта влага не имела ничего общего с водой, но была связана с тем, чего так жаждал его язык — он слегка отодвинулся и посмотрел вниз.
Гребаный… ад… она была так готова для него. И, чёрт, как она выглядела — откинулась назад, грудь блестела от воды, губы приоткрылись и слегка припухли от поцелуев, её ноги были раздвинуты.
— Сейчас ты возьмёшь меня? — простонала Пэйн, её глаза сверкали, клыки удлинились.
— Да…
Обхватив её колени, он нагнулся, касаясь ртом того местечка, от которого не мог оторвать взгляда. Она вскрикнула, и Мэнни начал быстро и жёстко ласкать её, поглощая её плоть, не оставляя оправданий тому, насколько сильно он хотел этого. Когда Пэйн разлетелась на кусочки, он вошёл в неё языком, чувствуя её оргазм, пульсацию, то, как она дёрнулась у его подбородка и носа, жёсткую хватку её рук в своих волосах.
Нет причин останавливаться на этом.
С ней Мэнни обладал бесконечным запасом выносливости, и он знал, что пока хирургическая форма остаётся на нём, он сможет продолжать в том же духе… вечно.
Вишес проснулся не в своей кровати, но понадобилось не больше наносекунды, чтобы осознать, где он находится: в клинике. В одной из послеоперационных палат.
Хорошенько растерев глаза, он оглянулся. В ванной горел свет, дверь в неё была приоткрыта, поэтому было многое видно… и первое, что бросилось в глаза, — это вещевая сумка на полу.
Принадлежащая ему. В частности, та, которую он дал Джейн.
Однако самой девушки здесь не было. Не в этой комнате, по крайней мере.
Сев, он почувствовал себя так, будто побывал в автомобильной аварии, тупые и резкие боли вспыхивали по всему телу, словно он был антенной, и каждый радиосигнал в мире проходил через его нервную систему. Со стоном, Ви передвинулся так, чтобы ноги свесились с кровати… и потом ему пришлось сделать серию вдохов.
Пару минут спустя, наступил случай «вперёд-с-молитвой»: он оторвался от матраса с надеждой…
Бинго. Ноги держали.
Та сторона, над которой поработал Манелло, едва ли была пригодна для марафона, но когда Ви сдёрнул бинты и немного размял ногу, то был впечатлён. Шрамы от операции почти зажили, не осталось ничего кроме розовой полоски. Но что-то более важное, крылось за стопудовой магией: сустав чувствовал себя изумительно. Тугоподвижность присутствовала, но Ви всё равно мог сказать, что он прекрасно функционирует.
Бедро тоже было в отличном состоянии.
Чёртов человеческий хирург творил чудеса.
На пути к туалету, он скользнул глазами по вещевой сумке. Вернулись воспоминания о его морфиевом путешествии, более чёткие, чем сам пережитый опыт. Боже, Джейн была восхитительным доктором. В повседневной жизни, он не то чтобы подзабыл, просто давно не испытывал на себе её мастерство. Джейн всегда выкладывалась на сто процентов из-за родителей. Всегда. И она лечила его братьев так хорошо не потому, что они были связаны с ним. Его задница тут не причём… пациенты в те моменты принадлежали ей. Она бы лечила гражданских, членов Глимеры… даже людей… в равной мере.
В ванной он зашёл в душ, и, чёрт, в кабинке было тесно. Подумав о Джейн и сестре, у него возникло ужасное чувство, что он понял слишком упрощённо то, что увидел в позапрошлую ночь. Он не остановился, чтобы выяснить, было ли между женщинами что-то другое. Он думал лишь о себе и своей сестре… никаких мыслей о связи пациент/доктор.
Взять слова назад. Он думал лишь о себе; не о Пэйн и том, что она хотела уйти из жизни. Не о том, что Джейн сделала или не сделала для своего пациента.
Вишес стоял, склонив голову, пялясь на сток под ногами, а вода падала на его затылок.
Он — отстой с извинениями. Или разговорами.
Но он также не был педиком.
Десять минут спустя, он накинул больничную сорочку и, хромая, вышел в коридор, направляясь в кабинет. Если его Джейн там, то она, должно быть, заснула за столом, учитывая, как много больничных коек ломились от Братьев, которых она лечила.
И всё же он не знал, что сказать о Штанах, но, по крайней мере, мог попытаться решить проблему с Пэйн.
Однако кабинет оказался пуст.
Сев за компьютер, Ви потратил не больше пятнадцати секунд, чтобы найти свою шеллан. Когда он оборудовал систему безопасности особняка, Яму и это помещение, то установил камеры в каждой комнате… кроме спальни Первой Семьи. В действительности камеры легко отключить простым разъединением, и, что бы вы знали, спальни его братьев на компьютерном экране сверкали чёрным.
Это хорошо. Ему не обязательно видеть их перепихоны.
Однако в голубой спальне в особняке всё же велось виденаблюдение, и в свете включённой прикроватной лампы он увидел свернувшуюся фигуру своей супруги. Джейн была мертва для этого мира, но, чертовски очевидно, не отдыхала в спокойствии: её брови были сведены, будто мозги отчаянно пытались зацепиться за сон. А может ей снились страшные сны, вместо приятных.
Его первым побуждением было устремиться туда, но чем больше он об этом думал, тем чётче
