Глава 33
Согласно традиции Глимеры, тот, кто приходит в чужой дом, кладёт визитную карточку на серебряный поднос доджена. На карточке должны быть указаны имя и родословная, и цель её вручения — объявить посетителя, а вместе с тем почтить социальные обычаи, сформировавшие и определяющие высшие слои.
Однако когда ты не умеешь писать или читать… или предпочитаешь методы общения более висцеральные, чем королевские?
Ну, тогда оставляешь мёртвые тела в переулке, чтобы их нашёл «хозяин».
Кор встал из-за стола, за которым сидел ранее, взяв с собой кружку кофе. Остальные спали внизу, и он знал, что ему следовало присоединиться к ним. Но не найдёт он покоя. Не в этот день. Возможно, даже не в следующий.
Оставлять разрезанных, но извивающихся в муках лессеров — обдуманный риск. Если люди найдут их? Проблема. Но оно того стоило. Роф и Братство слишком долго правили на этом континенте, и каков результат? Общество Лессенинг продолжает своё существование. Население вампиров разрозненно. А эти заносчивые, мягкотелые, беспомощные люди повсюду.
Кор замер в дверном проёме, ведущем на нижний этаж, и окинул взглядом своё постоянное прибежище. Дом, выбранный Тро, был полностью безопасен. Выполненный из камня, он был старым и располагался на окраине города — два критерия, наиболее важные для их целей. Когда-то это место восхищало взоры, но такое время кануло в лету, равно как и претенциозность здания. Сейчас оно было лишь выцветшей оболочкой, всем, в чём они нуждались: прочные стены, крепкая крыша, и достаточно места, чтобы вместить его парней.
Не то, чтобы кто-то часто бывал в надземных комнатах или семи спальнях на втором этаже. Несмотря на плотные шторы, укрывающие каждое окно, бесчисленное количество оконных стёкол нужно было заложить кирпичом, прежде чем место станет достаточно безопасным в дневные часы.
Воистину, все оставались под землёй, в подвале.
Вернулись старые добрые дни, подумал Кор, однако в настоящем отдельные помещения стали преобладать. Раньше они ели вместе, трахались на глазах друг у друга, считались группой.
Как и полагается солдатам.
Может, он прикажет им остаться под землёй. Вместе.
И, тем не менее, сейчас он не с ними. Дёрганый и беспокойный, готовый сию секунду погнаться за несуществующей добычей, Кор ходил из комнаты в комнату, взбивая пыль вместе с желанием покорить этот новый мир.
— Они у меня. Все.
Кор остановился. Сделал глоток из кружки. Обернулся.
— Умно.
Тро вошёл в комнату, которая ранее была огромной гостиной, сейчас же превратилась в холодное бездушное помещение. Воин был по-прежнему одет в кожу, и всё равно умудрялся выглядеть элегантно. Не удивительно. В отличие от других, его происхождение было таким же идеальным, как и его золотистые волосы, и небесно-голубые глаза. Равно как и его тело и лицо: в нём не было ни одного изъяна.
И всё же он определённо был его ублюдком.
Когда мужчина прокашлялся, Кор улыбнулся. Даже после стольких лет Тро было неуютно в его обществе. Как странно
— И… — подсказал Кор.
— В настоящий момент в Колдвелле находятся остатки двух семей. Всё, что осталось от четырёх основных семейств, рассеялось по территории, именуемой Новой Англией [74]. Поэтому некоторые из них находятся в пяти-семи милях от нас.
— Скольким ты приходишься родственником?
Опять кашель. — Пяти.
— Пяти? Твой светский календарь мгновенно будет переполнен… планируешь нанести пару визитов?
— Ты знаешь, что я не могу.
— О… воистину. — Кор допил свой кофе. — Подзабыл, что от тебя отказались. Похоже, тебе придётся пожить с нами, варварами.
— Да. Придётся.
— Ммм. — Мгновение Кор наслаждался неловким молчанием.
Но мужчина разрушил его:
— У нас нет оснований, чтобы начать дело, — сказал Тро. — Мы не принадлежим Глимере.
Улыбнувшись, Кор сверкнул зубами.
— Тебя слишком заботят правила, мой друг.
— Ты не можешь созвать Совет. У тебя нет положения в обществе.
— Верно. Однако это — ещё одна причина, чтобы созвать их. Не ты ли говорил, что после набегов лессеров по обществу прокатились дурные настроения относительно короля?
— Да. Но я прекрасно понимаю, к чему ты стремишься, и конечная цель в лучшем случае государственная измена, в худшем — самоубийство.
— Ты узко мыслишь, Тро. Несмотря на практические знания, тебе вопиюще не хватает дальновидности.
— Ты не можешь свергнуть короля… и, конечно же, ты не думаешь о его убийстве?
— Убийстве? — Кор изогнул бровь. — У меня нет желания укладывать его в гроб. Вовсе нет. Я подарю ему долгую, длинную жизнь… такую, чтобы он мог вариться в соках собственной неудачи.
Тро покачал головой.
— Не понимаю, за что ты его так ненавидишь?
— Да ладно. — Кор закатил глаза. — Я не имею ничего личного против него. Просто-напросто я жажду его статуса. Он, живой, пока я восседаю на его троне, — лишь дополнительная пряность к моей трапезе.
— Порой… я боюсь, что ты сошёл с ума.
Кор сузил глаза.
— Уверяю тебя… я отнюдь не обезумел от ярости или сошёл с ума. А тебе следует осторожнее идти по избранной тобой дорожке с подобными комментариями.
Он был полностью способен убить своего старого друга. Сейчас. Сегодня вечером. Завтра. Отец учил его, что солдаты ничем не отличаются от оружия… а когда они могут дать осечку? Их списывают.
— Прости меня. — Тро слегка поклонился. — Мой долг принадлежит тебе. Как и моя верность.
Дурень. По правде говоря, убийство того, кто запятнал сестру Тро, было стоящим вложением времени и клинка, своим деянием он привязал этого преданного и верного бойца к себе. Навеки.
Тро продал себя Кору ради возмездия. В то время мужчина был слишком франт, чтобы самому совершить убийство, поэтому он пустился в ночь на поиски того, кого не пустил бы в свой особняк даже с чёрного входа. Он был поражён, когда предложенные им деньги отвергли, и даже начал уходить, когда Кор озвучил свою цену.
Быстро пришло воспоминание о том, в каком состоянии нашли его сестру, и этого хватило, чтобы вытащить из него клятву.
Последующая тренировка сотворила чудо. Под надзором Кора, со временем, Тро стал твёрже, чем сталь, закалённая в лаве. Сейчас он был убийцей. Сейчас он был полезен в иной роли, нежели играть социальную статую на вечеринках и балах.
Какая жалость, что его семейство не заметило преображения и улучшения… вопреки тому, что его отец был Братом, чёрт возьми. Можно было подумать, что семья окажется благодарной. Увы, они отреклись от бедняги.
