Учитывая, что они работали в полевых условиях, Мэнни принёс необходимые принадлежности прямо к пациенту… который растянулся на полу, прямо там, где чуть раньше рухнул. Огромный ублюдок был одет в чёрную кожу с головы до пят, и ему было очень больно: он запрокинул голову и стиснул зубы.
— Я буду лечить тебя, — сказал Мэнни. — Есть проблемы с этим?
— Нет, если не дашь мне истечь кровью.
— Считай, что уже сделано. — Мэнни схватил ножницы. — Сперва я срежу нижнюю часть брюк и стяну валенок.
— Ботинок, — простонал парень.
— Отлично. Называй, как хочешь, но его нужно снять.
Никакой расшнуровки…. Он разрезал решётчатую конструкцию спереди долбаной штуковины, и стянул ботинок размером с чемодан. Потом легко вспорол кожаные штаны до самого бедра, превращая их в чапсы[68].
— Что у нас, Док?
— Рождественская индейка, мой друг.
— Так глубоко?
— Ага. — Нет нужды упоминать, что сквозь порез виднелась кость, а кровь лила равномерной струёй. — Я должен ещё раз отмыть руки. Сейчас вернусь.
Наведавшись к раковине, Мэнни натянул перчатки, сел на пол и потянулся к бутылке лидокаина[69].
Большой, Блондинистый и Истекающий кровью остановил его.
— Не думай о боли, Док. Зашей меня и займись моими братьями… им оно пригодится больше, чем мне. Я бы сам о себе позаботился, но Джейн не позволит.
Мэнни замешкался.
— Ты бы сам себя зашил?
— Делал это на протяжении десятилетий, больше, чем ты живёшь, Док.
Мэнни покачал головой и пробормотал на выдохе:
— Прости, здоровяк. Я не стану подвергаться риску, если ты вдруг дёрнешься, когда я буду работать над твоей течью.
— Док…
Мэнни направил шприц прямо на изумительно красивое лицо пациента.
— Заткнись и ляг. Тебя следует вырубить для этого, так что не парься… Будет ещё время, чтобы поиграть в героя.
Очередная пауза.
— Окей-окей, Док. Не кипятись. Просто заштопай… и помоги остальным.
Было сложно не уважать преданность парня.
Работая быстро, Мэнни заморозил область настолько хорошо, как смог, воткнув иглу в плоть в месте, регулирующем кровообращение. Господи, он будто вернулся в медицинский колледж и, непонятным образом, работа оживила его больше, чем операции, проведённые в последнее время.
Это… была реальность со звуком, включённым на порядок выше. И будь он проклят, если ему не нравилось музыкальное сопровождение.
Схватив пачку чистых полотенец, он запихнул их под ногу и сполоснул рану. Когда его пациент зашипел и напрягся, Мэнни сказал:
— Тише, здоровяк. Мы просто её промываем.
— Без… проблем.
Чёрта с два без проблем, и Мэнни жалел, что не смог сделать больше в плане обезболивания, но на это не было времени. Ещё нужно разобраться с открытыми переломами: зафиксировать. Перейти к следующему.
Когда кто-то застонал, а слева раздался очередной поток проклятий, Мэнни позаботился о мелком порезе артерии; потом зашил мускулы и перешёл на фасцию и кожу.
— Ты хорошо справляешься, — пробормотал он, заметив сжатые кулаки с побелевшими костяшками.
— Не беспокойся обо мне.
— Да-да… о твоих братьях. — Мэнни замер на долю секунды. — Ты хорош, парень, ты знаешь это?
— К чёрту… — Воин улыбнулся, сверкнув клыками. — Я… идеален.
На этом парень закрыл глаза и откинулся назад, его подбородок так напрягся, что мужчина вряд ли смог бы глотать.
Мэнни действовал так быстро, как только мог, не жертвуя при этом качеством. Протерев линию в шестьдесят швов марлей, он услышал вскрик Джейн.
Повернув голову, он выдохнул:
— Гребаный ад.
В дверном проёме смотровой комнаты, муж Джейн лежал в руках Ред Сокса, и выглядел он так, будто его переехала машина: кожа парня побледнела, глаза закатились, и… чёрт… его валенок… ботинок… смотрел в противоположную сторону.
Мэнни крикнул медсестре:
— Ты можешь забинтовать? — Посмотрев на своего пациента, он сказал: — Я должен взглянуть на…
— Иди. — Парень хлопнул его по плечу. — И спасибо, Док. Я это не забуду.
Подойдя к новоприбывшему, Мэнни гадал, позволит ли бородатый зубоскал прооперировать его. Потому что эта нога выглядела полностью разрушенной даже в противоположном конце гребаной комнаты.
Вишес потерял сознание и пришёл в себя к тому времени, как Бутч внёс его в смотровую. Дует колена и его бедра приносил адскую боль, переполнявшие ощущения лишали его сил и мыслительных процессов.
Но не он один был в плохом состоянии. С трудом протискиваясь в дверной проём, Бутч ударил голову Ви об косяк.
— Мать твою!
— Чёрт… прости.
— Капля… в море, — выдохнул Ви, когда висок взорвался болью, которая гармонировала с акапеллой «Welcome to the Jungle»[70].
Чтобы отгородится от адского концерта, он открыл глаза, надеясь отвлечься.
Джейн было подле него, держа в руке в окровавленной перчатке хирургическую иглу, её волосы были убраны назад ободком.
— Не она, — простонал он. — Не… она…
Медики-профессионалы не должны лечить своих любимых; это прямая формула к несчастью. Если колено или бедро были повреждены навечно, он не хотел, чтобы это осталось на совести Джейн. Бог знал, им и так хватало проблем.
Мэнни встал рядом с его шеллан.
— Тогда я твой единственный вариант. Прошу любить и жаловать.
Вишес закатил глаза. Великолепно. Отличный выбор.
— Ты согласен? — спросил человек. — Или предпочтёшь подумать, пока твои суставы не срастутся, как у фламинго? Ну, или на ноге разовьётся гангрена, и она отвалиться к чертям собачьим?
— Ну, это ли… не… маркетинговый ход.
— И твой ответ…?
— Окей. Да.
— На стол его.
Бутч аккуратно уложил его, но даже со всеми предосторожностями Ви почти вырвало на них обоих из-за перераспределения веса.
