Но это изменилось прошлой ночью, и проблемой стало выражение лица Века, когда он погнался за тем фотографом.
Такое холодное. Такое спокойное. Не больше эмоций, чем, если бы он открывал банку содовой.
Проработав в отделе по расследованию убийств почти всю свою сознательную жизнь, Хосе повидал много убийц. Тех, кто совершал их на почве ревности, потеряв контроль из-за парня или женщины; глупцов, в число которых, по его мнению, входили наркоманы и алкоголики, а так же всякие банды; а ещё были психи с садистскими наклонностями, которых нужно усыплять, как бешеных собак.
Все эти вариации на тему становились причинами невообразимой трагедии для семей их жертв и общества. Но этой ночью не они не давали Хосе отправиться домой.
Папаша Века убил двадцать восемь человек за семнадцать лет, и это только те, чьи тела нашли. Ублюдок сидел сейчас в камере смертников в каких-то ста двадцати пяти милях отсюда, в Сомерсе, Коннектикут, и скоро получит инъекцию, вопреки всем апелляциям, которые подал его адвокат. Но что на самом деле хреново? У Томаса ДелВеччио-старшего был фан-клуб… причём всемирный. Сто тысяч друзей на Facebook[79], товары на CafePress[80] и песни, написанные о нём дет-метал[81] группами, — он был знаменитостью с дурной славой.
Чёрт возьми, Бог ему свидетель, всё это дерьмо сводило Хосе с ума. Тем идиотам, боготворившим подонка, следует поработать вместо него недельку. Увидеть, какими крутыми, по их мнению, убийцы были в реальной жизни.
Вообще-то он никогда не встречал ДелВеччио-старшего лично, но посмотрел достаточно видео от окружных прокуроров и интервью полиции. На первый взгляд парень был прямо-таки прозрачен и столь же спокоен, как инструктор по йоге. Милый, кстати, тоже. Не важно, кто стоял перед ним, или что говорилось, чтобы вывести его из себя, он ни разу не дрогнул, не сломался, ни разу не продемонстрировав признаков, что хоть что-либо из этого имело значение.
Но Хосе видел всё на его лице — как и несколько других профессионалов. Время от времени у него в глазах был огонёк, заставлявший Хосе тянуться к своему крестику. Нечто подобное можно было встретить у шестнадцатилетнего мальчишки, когда тот видел проезжающую мимо вишнёвую тачку или сексуальную девчонку с открытым животом. Как будто солнечный свет отражался от острого лезвия — мимолётная вспышка света и восхищения.
Но его выдавало лишь это. К приговору привели улики, а не его показания.
И
Век выглядел в точности как отец.
— Ты слышал, что я сказал.
Из-за голоса парня Хосе переключил внимание:
— Да, слышал.
— Так это между мной и тобой, — резко сказал Век. — Ты говоришь, что больше не хочешь со мной работать? Предполагая, что у меня всё ещё есть работа?
Хосе вернулся к рисованию скрепкой:
— Отдел служебных расследований вынесет тебе предупреждение.
— Серьёзно?
— Я сказал им, что сейчас твоя голова там, где должна быть, — произнёс Хосе спустя мгновенье.
Век прочистил горло:
— Спасибо, приятель.
Хосе продолжил водить скрепкой по столу, царапающий звук был очень громким.
— Давление на этой работе убивает. — На этом он посмотрел Веку прямо в глаза. — Легче не станет.
Наступило молчание. Затем его напарник прошептал:
— Ты не веришь в то, что сказал им, так ведь?
— Время покажет, — пожал плечами Хосе.
— Тогда на хрена ты сохранил мне работу?
— Думаю, я чувствовал, что у тебя должен быть шанс исправить ошибки, даже если они на самом деле не твои.
Хосе оставил при себе, что не впервые взял напарника, которому, так сказать, нужно было над чем поработать на службе.
Да, и что стало с Бутчем О'Нилом? Пропал. Предположительно мёртв. Чтобы там ни услышал Хосе на той записи с 911.
— Я не мой отец, Детектив. Клянусь. Просто потому, что я поступил профессионально, когда ударил того парня…
Хосе наклонился, впиваясь в него взглядом:
— Откуда ты знаешь, что именно это меня волнует. Откуда ты знаешь, что дело в спокойствии.
Когда Век побледнел, Хосе вновь сел на место. Спустя пару секунд, он покачал головой:
— Это не значит, что ты убийца, сынок. И просто потому, что ты боишься чего-то, не значит, что это правда. Но я считаю, нам с тобой нужно понять друг друга. Как я сказал, не думаю, что относиться к тебе по другим стандартам из-за папаши справедливо, но если ты снова так заведёшься из-за чего-то, и я имею в виду штрафы за парковку, — он кивнул на стакан из Старбакс, — плохой кофе, слишком накрахмаленную рубашку… чёртов копир… то всё кончено. Мы поняли друг друга? Я не позволю кому-то опасному носить значок… или пистолет.
Век резко повернулся к монитору. На нём было лицо симпатичной блондинки[82] девятнадцати лет, исчезнувшей примерно две недели назад. Тело не нашли, но Хосе был готов поспорить, что она уже мертва.
Кивнув, Век взял кофе и откинулся на стуле:
— Идёт.
Хосе выдохнул и положил скрепку на место, в маленькую прозрачную коробочку с магнитом по краям:
— Хорошо. Потому что нам нужно найти этого парня, пока он не убил ещё кого-нибудь.
Глава 39
Двигаясь в автомобиле к югу по Северному шоссе, как Мэнни его называл, Пэйн жадно поглощала взглядом окружающий мир. Всё было источником очарования, от текучих линий движения по обеим сторонам дороги до просторных чёрных небес над головой, бодрящей ночной прохлады, врывавшейся в салон каждый раз, как она открывала своё окно.
Примерно через каждые пять минут. Ей просто нравилась перемена температуры — от тёплого к прохладному, от тёплого к прохладному… Совсем непохоже на Святилище, где всё было моноклиматично. К тому же, на этой стороне есть прекрасный порыв ветра, который дул ей в лицо, путал волосы и заставлял её смеяться.
И, конечно, всякий раз, как она делала это, то смотрела на Мануэля и видела его улыбку.
— Ты не спрашивала, куда мы едем, — сказал он, когда она в очередной раз закрыла окно.
По правде говоря, это не имело значения. Пэйн была с ним, они свободны, наедине, и этого более чем достаточно…
Пэйн сдержалась и не вздрогнула. Голос Рофа, сына Рофа, прекрасно сочетался с троном, короной и
