делившими одно пальто. Она никогда не думала, что найдёт что-то ценное в угнетающей идеальности Святилища. Но, может, её мать создала пристанище, чтобы защитить Избранных от подобных видов жизни… как эти.
Но скоро окружение немного улучшилось. А после этого Мануэль свернул с дороги на участок, параллельный растянувшемуся новому зданию, которое, казалось, занимало довольно много места. Повсюду огни на возвышающихся рукоятях отбрасывали приятный свет на приземистое строение, блестящие крыши двух припаркованных машин и подрезанные кусты, окаймлявшие аллеи.
— Вот и приехали, — сказал он, остановившись и повернувшись к ней. — Я представлю тебя как свою коллегу, ладно? Просто подыграй.
Она ухмыльнулась:
— Я попытаюсь.
Они вышли вместе, и… о, воздух. Такой сложный букет хорошего и плохого, металлического и сладкого, грязного и божественного.
— Мне это нравится, — сказала она. — Мне это нравится!
Она раскинула руки и закружилась, вертясь на ногах, обутых как раз перед отъездом из особняка. Остановившись и опустив руки, чтобы те передохнули, Пэйн осознала, что Мануэль смотрит на неё, и ей пришлось засмеяться от смущения.
— Прости. Я…
— Иди сюда, — прорычал он, его веки были низко опущены, взгляд был пламенным и собственническим.
Пэйн тут же возбудилась, её тело вспыхнуло. И каким-то образом она поняла, что не нужно торопиться, приближаясь к нему, что надо потянуть время и заставить его ждать, даже если не долго.
— Ты хочешь меня, — протянула она, когда они оказались лицом к лицу.
— Да. Чёрт, да. — Он обхватил её талию и резко притянул к себе. — Давай сюда свои губы.
Что она и сделала, обернув руки вокруг его шеи, слившись с его крепким телом. Поцелуй так и источал собственничество с обеих сторон, и, когда закончился, Пэйн не могла прекратить улыбаться.
— Мне нравится, когда ты требователен, — сказала она. — Я вспоминаю душ, когда ты…
Он издал стон и оборвал её, нежно прижав руку к её губам:
— Да, я помню.
Пэйн чуть облизнула его ладонь:
— Ты снова сделаешь это со мной. Сегодня.
— Я буду таким везунчиком.
— Будешь. Как и я.
Он чуть засмеялся:
— Знаешь, что? Мне нужно надеть одно из своих пальто.
Мануэль вновь открыл дверь и наклонился в машину. Вернувшись, он надел выглаженную белую куртку, на отвороте которой курсивом было написано его имя. И по тому, как он застёгивал две половины, она поняла, что он пытается скрыть реакцию своего тела на неё.
Жаль. Ей нравилось видеть его в таком состоянии, гордого и возбуждённого.
— Пойдём, давай зайдём внутрь, — сказал он, беря её за руку. А потом себе под нос он, казалось, добавил: — Пока я не кончил в…
Когда он прервал предложение, Пэйн оставила улыбку там, где она появилась — у неё на лице.
При более близком изучении казалось, что здание было укреплено для осадного положения, с расчётливыми решётками на окнах и высоким забором, растянувшимся на большое расстояние. Двери, к которым они приближались, также были ограждены решёткой, и Мануэль даже не стал дёргать их за ручки.
Логично обезопасить здание, подумала она. Учитывая, как выглядела большая часть города.
Мануэль нажал на кнопку, и резкий тихий голос сказал:
— Лошадиный госпиталь Трикаунти.
— Доктор Мануэль Манелло. — Он повернулся к камере. — Я здесь, чтобы проведать…
— Привет, Док. Заходите.
Раздалось жужжание, а затем Манелло придержал для неё дверь:
— После тебя,
Интерьер, в который они попали, был скудным и очень чистым, с гладким каменным полом и рядами сидений, будто люди проводили много времени в этой передней комнате, в ожидании. На стенах висели обрамлённые фотографии лошадей и рогатого скота, у многих животных с поводов висели красные и голубые ленточки. Напротив располагалась стеклянная панель с выбитым на ней форменными золотыми буквами словом «ПРИЁМНАЯ», а ещё были двери… так много дверей. Те, что со значком мужчины и со значком женщины… а также с надписями, вроде «ЗАВЕДУЮЩИЙ ГОСПИТАЛЕМ»… и «ФИНАНСОВЫЙ ОТДЕЛ»… и «Менеджер по персоналу».
— Что это за место? — спросила она.
— Больница. Пойдём, нам туда.
Он прошёл через пару двойных дверей и подошёл к человеческому мужчине в униформе, сидевшему за столом.
— Здравствуйте, Доктор Манелло. — Мужчина опустил газету, на шапке которой большими буквами было написано «Нью-Йорк Пост». — Давненько вас не видели.
— Это моя коллега, Пэ… Памела. Мы просто хотим повидать мою девочку.
Человеческий мужчина внимательно посмотрел на лицо Пэйн. А затем, казалось, встряхнулся:
— Э… она там, где вы её оставили. Док провёл с ней много времени сегодня.
— Да. Он звонил. — Мануэль постучал по столу костяшками. — Увидимся.
— Конечно, Док. Приятно познакомиться с вами… Памела.
Пэйн наклонила голову:
— С вами тоже было приятно познакомиться.
Когда она выпрямилась, повисла неловкая тишина. Человеческий мужчина был абсолютно поражён ею, его рот слегка приоткрылся, глаза были распахнуты… и очень благодарны.
— Полегче, здоровяк, — мрачно сказал Мануэль. — Можешь снова начать моргать… ну, скажем, сейчас. В самом деле. Серьёзно.
Мануэль встал между ними двумя и взял Пэйн за руку, одновременно блокируя обзор и устанавливая доминирование над ней. И это ещё не всё. Тёмные специи исходили от него, запах, предупреждающий другого мужчину, что женщина, на которую он с смотрит с вожделением, доступна только через холодное, мёртвое тело Мануэля.
Из-за чего она почувствовала себя так, будто в груди пылает солнце.
— Пойдём, Пэй… Памела. — Когда Мануэль потянул её, и они вдвоём отошли, он, бормоча, добавил: — Пока у паренька челюсть не отвалилась и не приземлилась на спортивную колонку.
Пэйн подпрыгнула. И ещё раз.
Мануэль посмотрел на неё:
— Тот бедный охранник чуть не испытал околосмертный опыт из-за бэйджика, вбитого ему в глотку, и ты счастлива?
Пэйн чмокнула Мануэля в щёку, заглядывая за маску гнева на его прекрасном лице:
— Я тебе нравлюсь.
Мануэль закатил глаза и притянул её за шею, возвращая поцелуй:
— О, да.
— О, да, — передразнила она…
Кто-то об кого-то споткнулся, сложно сказать, кто, и Мануэль не дал им упасть:
— Нам лучше быть повнимательней, — сказал её мужчина. — Пока самим не потребовалась реанимация.
Она ткнула его локтем:
— Мудрая экстраполяция.
— Ты шлёпнула меня по заднице.
