Пэйн выглянула из-за его плеча. И затем шлёпнула его по ягодице… сильно. Когда он вскрикнул, она ему подмигнула:
— Точно. Правда. Шлёпнула. — Опустив веки и понизив голос, она продолжила играть: — Хочешь, чтобы я сделала это снова, Мануэль? Может… по другой половине?
Когда она изогнула брови, он не смог сдержаться и засмеялся, наполнив пустой коридор смехом. И когда они вновь столкнулись друг с другом, он остановил её.
— Погоди, нам нужно сделать получше. — Он взял её под руку, поцеловал в лоб, и встал рядом. — Насчёт три, начинай с правой. Готова? Один… два… три.
При условном знаке они оба вытянули свои длинные правые ноги, а затем левые… и правую… и левую…
Идеально синхронно.
Бок о бок.
Они прошли по коридору. Вместе.
Мэнни даже не думал, что его сексуальная вампирша может обладать чувством юмора. Что было идеальным дополнением к имеющемуся набору.
О, чёрт, дело даже не в этом. А в её удивлении, радости и чувстве, что она готова на всё. Она абсолютно не походила на тех хрупких, нервных особ или высохших тонюсеньких моделей, с которыми он встречался.
— Пэйн?
— Да?
— Если бы я сказал, что хочу сегодня взобраться на гору…
— О! С удовольствием! Мне должен понравиться вид с…
Бинго. Хотя, Боже, ему пришлось задуматься о жестокости жизни — наконец-то найти свою идеальную половинку… в ком-то совершенно несовместимом.
Когда они подошли ко второму набору двойных дверей, ведущих в больничную часть лошадиного госпиталя, он открыл одну половину, и без каких-либо заминок они повернулись боком и прошли через неё… и тогда это случилось.
Тогда он влюбился в неё, окончательно и бесповоротно.
Это её счастливое щебетанье, прыжки при шаге, ледяные глаза, которые сияли, словно кристаллы. Её история, которой она поделилась, достоинство, которое демонстрировала, и то, что она шла вразрез со стандартами, с которыми он всегда встречался… и теперь не сможет сидеть за одним обеденным столом. Мощь в её теле, острота ума и…
Боже… он даже не подумал о сексе.
Какая ирония. Она подарила ему лучшие оргазмы в его жизни, и они даже не возглавляли его список «Я люблю тебя, потому что».
Похоже, она просто была настолько эффектна.
— Отчего это ты улыбаешься, Мануэль — сказала Пэйн. — Может, от предвкушения моей руки на твоей попке в будущем?
— Ага. Именно.
Он притянул её для очередного поцелуя, пытаясь игнорировать боль в груди. Не стоит портить оставшееся время ожидавшим их прощанием. Оно и так скоро настанет.
Кроме того, они почти пришли к нужному месту.
— Она здесь, — сказал он, свернув налево и зайдя в палаты-стойла.
Как только дверь открылась, Пэйн заколебалась, нахмурившись, когда сквозь пахнущий сеном воздух раздалось ржание и случайный топот копыт.
— Чуть дальше. — Мэнни потянул её за руку. — Её зовут Глори.
Глори была последней по левой стороне, но в тот же миг, как он произнёс её имя, её длинная, изящная шея вытянулась, и идеально пропорциональная голова высунулась из-за стойла.
— Привет, девочка, — сказал он. В ответ она издала должное приветствие, её заострённые уши навострились, нос втянул воздух.
— Судьба милосердная, — выдохнула Пэйн, выпустив его руку и обогнав его.
Когда она приблизилась к стойлу, Глори качнула головой, её чёрная грива блеснула, и ему вдруг привиделось, как Пэйн укусили:
— Осторожней, — сказал он, замедлив шаг. — Она не любит…
Как только Пэйн положила руку на эту гладкую морду, Глори шагнула вправо ради большего, подталкивая ладонь, ища должного объятия.
— …незнакомых людей, — запинаясь, закончил Мэнни.
— Привет, дорогая, — прошептала Пэйн, осматривая лошадь, наклоняясь в стойло. — Ты такая красивая… такая большая и сильная… — Бледные руки добрались до чёрной шеи и начали поглаживать её в медленном темпе. — Почему её передние ноги перевязаны?
— Она сломала правую. Очень серьёзно. Примерно неделю назад.
— Могу я зайти внутрь?
— Эээ… — Боже, он поверить не мог, но Глори, похоже, влюбилась, её глаза буквально закатились, когда её хорошенько почесали за ушами. — Да, думаю, всё будет нормально.
Он открыл щеколду на двери, и они оба скользнули внутрь. Отступая, Глори прихрамывала… на когда-то здоровую сторону.
Она так сильно потеряла в весе, что под шкуркой, словно колья ограды, были видны рёбра.
И Мэнни был готов поспорить, что когда новизна её посетителей иссякнет, то же случится с её взрывом энергии, и быстро.
Сообщение от доктора на голосовой почте было абсолютной правдой: она слабеет. Сломанная кость срастается, но недостаточно быстро, и из-за перераспределения веса слои противоположного копыта истончались и отделялись.
Глори протянула свою морду к его груди и чуть толкнула его.
— Привет, девочка.
— Она удивительная. — Пэйн обошла кобылку. — Просто удивительная.
И теперь на его совести ещё один грех. Может, привести сюда Пэйн было не подарком, а жестокостью. Зачем знакомить её с животным, которое, скорее всего…
Боже, он даже думать об этом не мог.
— Ты не единственный ревнивец, — тихо сказала Пэйн.
Мэнни выглянула из-за головы Глори:
— Прости?
— Когда ты сказал, что познакомишь меня с женщиной, я… я надеялась, что у неё будет лошадиная морда.
Он засмеялся и погладил Глори лоб:
— Ну, она у неё лошадиная, так ведь?
— Что ты будешь с ней делать?
Пытаясь подобрать слова, он поднял гриву, падающую прямо на почти чёрные глаза кобылы.
— Отсутствие ответа — достаточный ответ, — печально произнесла Пэйн.
— Я не знаю, почему привёз тебя сюда. То есть… — Он прочистил горло. — Вообще-то, знаю… и это довольно, блин, жалко. Всё, что у меня есть, это работа… Глори — единственное, что не относится к больнице. Для меня это личное.
— Должно быть, у тебя разбито сердце.
— Да. — Мэнни резко взглянул из-за спины своей слабеющей лошади на темноволосую вампиршу, которая прижалась щекой к боку Глори. — Я… абсолютно сломлен потерей.
Глава 40
