Закончив свое дело, Фролова спустила кошку на пол и любовно подняла блюдо на руки.
— Теперь все получится, — торжественно произнесла она. — Собирайте свои манатки. Чтобы к вечеру вас в городе не было! Кошек я беру к себе. А позже зайду, — через плечо бросила она Веселкиной, — ты мне скажешь, чем их кормить.
Ирка качнулась вперед, но Фролова остановила ее царским жестом.
— Спасибо будете говорить, когда все закончится. А пока… — Она погрузила руку в мутную воду, в которой плавали остатки печенья с кошачьими волосами, и окропила кухню. — На удачу!
Танька была так рада появившейся третьей воде, что не сразу сообразила — для удобства воду стоило перелить во что-нибудь другое. Так она и пошла к выходу, следя за тем, чтобы ее драгоценная ноша не выплеснулась через край.
Вероятно, у Фроловой был шанс донести воду до дома. Ни сильно разболевшийся мизинец левой руки, ни косые взгляды прохожих не могли ей помешать. Единственный, кто мог встать на ее пути, был Тихомиров. И он не преминул это сделать.
— Тарелку отдай, — злым шепотом произнес он, дергая блюдо на себя.
От неожиданности Танька разжала руки. Макс потянул сильнее, и бесценная вода оказалась на Танькиной куртке и джинсах. Она еще машинально успела подставить ладошки, подхватывая последние капли. Но и те быстро убежали сквозь щели между пальцами. Танька крутанулась на пятках, взмахивая руками. Остатки «третьей воды» полетели во все стороны.
— Ну ты и… — выдавила из себя Фролова, с ненавистью глядя на спокойного Тихомирова.
Ей много что хотелось сказать глупому Максу. Очень много. И даже эти слова не могли описать всего того, что накопилось за последние пару дней в адрес непрошибаемого одноклассника. Спасение было рядом. Оно было у нее в руках! И какой-то остолоп из-за своей хозяйственности все испортил.
Танька сжала кулаки, из горла у нее вырвался не то стон, не то писк. Видимо, в ее лице было что-то странное, потому что Макс, прижав к себе блюдо, словно щит, стал пятиться назад.
— Не подходи, — крикнул он. — Я умею справляться с буйными психами!
— Если ты сегодня же не уедешь, ты не уедешь уже никогда! — Слова сами сорвались у Фроловой с языка.
Она развернулась и зашагала к своему дому. Видеть Макса она больше не могла.
Танька так и топала к подъезду, сжав кулаки и чеканя шаг, словно репетировала смотр конкурса строя и песни. Лишь когда ее перестало трясти от бешеного раздражения, она смогла расслабиться и почувствовать…
Фролова в панике подняла руки к глазам и начала быстро сгибать и разгибать пальцы. Мизинец на левой руке не отставал от соседей ни на секунду.
— Кошечка моя родная! — завопила Танька, прыгая от восторга на месте. — Подействовало!
Чудо свершилось! Третья вода подействовала! Мизинец вновь стал нормальным! А это значит, что у Таньки есть верное средство против всех ее врагов!
Теперь в ее распоряжении две кошки, с которых можно будет сколько угодно собрать третьей воды. И пускай только эти мертвые короли и королевы попробуют к ней подойти. Она окропит им восковые головы водичкой! Посмотрим, что с ними после этого станет!
Фролова оглядела себя. Одежда успела немного подсохнуть, из нее уже ничего не выжмешь.
Танька сделала несколько шагов в обратную сторону, собираясь немедленно идти к Ирке, и начать экспериментировать с очередной кошкой, но вовремя остановилась. Занудный Макс все еще был у своей ненаглядной, а встречаться с ним Таньке сейчас совсем не хотелось.
— Подождем, — решила Фролова, поднимаясь в свою квартиру. — До ночи время есть.
Она была убеждена: до того, как сядет солнце, Карл не появится. Танька почему-то решила, что принцу для перемещения по городу нужна темнота — восковые фигуры боятся солнца, да и видок у Карла не совсем обыкновенный, чтобы просто так на людях показываться.
Как же Танька на его счет ошибалась! А когда поняла свою ошибку, было уже поздно.
Мамы дома не оказалось. Ленка о чем-то шушукалась со своей любимицей.
— И о чем вы тут секретничаете? — ехидно осведомилась Фролова, картинно останавливаясь в дверном проходе.
Младшая сестра тут же спрятала куклу себе под юбку.
— Ни о чем, — с вызовом произнесла она. — Кукла Таня хочет, чтобы я ей сшила новое платье.
— А она не хочет, чтобы ей голову открутили? — вкрадчиво спросила Танька. — Если бы ты знала, с кем ты тут секретничаешь! Это же убийца!
— Таня хорошая! — заканючила Ленка.
— Это я хорошая, а кукла плохая, — Танька попыталась отнять игрушку у сестры, но Ленка ловко увернулась, вскочив с ногами на кровать. Фроловой достался только кукольный ботинок. — Вот отправит она тебя на трамвае покататься, будешь знать, какая она хорошая.
Фролова швырнула в сестру ботинком и ушла, хлопнув дверью.
— Хорошая! Нет, вы слышали? — возмущалась Танька, вышагивая по своей комнате. — Кукла хорошая, а сестра нет! Ну, я с куклой ночью разберусь! Мы еще посмотрим, кто хороший, а кто плохой!
В дверь поскреблись.
— Не буду я с тобой мириться, — проворчала Танька, останавливаясь у окна. — Ты глупая и ничего не понимаешь!
Но Ленка не ответила. Она продолжала водить ногтем по двери, шевельнула ручку.
— Я с тобой не разговариваю! — отрезала Фролова.
Пусть знает, что со старшей сестрой нельзя так себя вести.
Ленка и не собиралась разговаривать. Настойчивый стук в дверь повторился, и Таньку начало это злить.
— Ты что, язык проглотила? — выкрикнула она, выходя из комнаты.
Стоящий на пороге гость был немного выше Ленки, поэтому Фроловой пришлось перевести взгляд с ажурного воротника на лицо, чтобы увидеть бледную улыбку и тусклые серые глаза.
— Пойдем, — легко сказал Карлуша, протягивая восковую руку.
— Куда? Как? — Танька бросилась обратно, распахнула штору. — Не подходи! Я выпрыгну!
— Это будет хороший выход, — еле заметно кивнул принц. — Давай, я подожду.
Фролова глянула в окно и обомлела. По воздуху, негромко позвякивая, плыл разрисованный трамвай. На месте машиниста виднелась широко улыбающаяся зеленая морда.
Это было до такой степени невероятным, что Танька сползла с подоконника и поскорее задернула штору.
— Карета подана, — Карлуша склонился в галантном поклоне.
— Да ты что! — замахала руками Фролова. — Еще не ночь. Я не сплю. А потом — у меня дел полно. Меня кошки ждут!
Не прекращая мило улыбаться, принц выслушал бессвязную Танькину тираду, покачал головой и произнес:
— Нам пора! А спишь ты уже давно — посмотри.
Танька глянула на кровать и увидела саму себя, лежащую поверх одеяла, в куртке и джинсах. Она спала, подсунув под щеку кулак, и на губах у нее играла блаженная улыбка. Видимо, прошедшая ночь ее сильно утомила, раз она уснула, даже не заметив этого.
За спиной раздался оглушительный грохот. На полном ходу трамвай врезался в окно и, разбрызгивая стекла, влетел в комнату.
«Голубой вагон бежит-качается…» — донеслось до Фроловой, прежде чем железная махина накрыла ее.
Но даже в эту секунду она продолжала смотреть сама на себя. Девушка на кровати продолжала спать. Грохот ее не разбудил.
Глава V
