допустила ее участвовать в концерте! Подумаешь, трагедия!..
— Пустяки. Я знаю, ты чувствуешь музыку. Тебя просто неправильно учили! — горячо возразил Вадим.
— Ага, — равнодушно кивнула Настя. Кажется, старые проблемы больше ее не волновали.
Они замолчали. Вадим вел машину, искоса поглядывая на свою спутницу.
Ну конечно, он объяснился. Наверное, теперь ее черед быть откровенной.
— А ты, конечно, хочешь, чтобы я рассказала, почему взяла чужие вещи и отчего моя куртка забрызгана кровью, — сказала Настя, искоса глядя на правильный профиль молодого человека. Полутьма в машине делала его еще более загадочным и прекрасным. — Все просто. Дело в том, что сегодня я умерла, а потом стала вампиром.
Вадим резко вдавил в пол педаль тормоза. Машина дернулась так, что Настя едва не ударилась головой о лобовое стекло, и остановилась.
— Мне не по душе твои шутки! — резко повернулся к ней Вадим.
— Почему шутки? — Настя тоже посмотрела на него.
— Потому что. Со смертью не шутят. Ты знаешь, что такое смерть? Я вот знаю. У меня был лейкоз. В детстве. Постоянная боль, тошнота, головокружение. Ты представляешь, что такое для ребенка жить с постоянной болью? Я почти ни с кем не общался и целыми днями слушал, как бабушка читает мне книги, или пялился в окно. Пересадка тканей, химиотерапия — ничего не помогало…
Вадим замолчал. Между его бровей залегла глубокая складка. Видимо, воспоминания были действительно очень тяжелыми и болезненными.
— И что? — не выдержала Настя.
— Я знал, что умираю, и родители знали это. Только бабушка не верила врачам и говорила, что еще спляшет на моей свадьбе. — Горло Вадима дернулось.
— И?
— Я выздоровел. Совершенно. И живу, как видишь, — ответил он, сделав над собой усилие.
Сзади засигналили. Вадим удивленно вздрогнул, затем опомнился, нажал на педаль газа, и они поехали.
— А бабушка умерла. Как раз в тот день, когда я пошел на поправку, — сухо закончил он. — Я думаю, именно она вытянула меня с того света, заплатила своей жизнью за мою. В общем, с тех пор я не люблю никаких шуток на тему смерти… Хотя неважно, — он встряхнул головой, будто просыпаясь. — Интересно, зачем я тебе все это рассказываю?..
Конечно же, глупо было рассчитывать, что он поймет ее и поверит ей.
Настя чувствовала себя ужасно неуютно.
Однако если Вадим так серьезен, хорошо, что он принял ее слова за шутку. Недаром говорят, что иногда лучший способ скрыть правду — честно рассказать обо всем. Иногда обстоятельства бывают такими, что в них все равно никто не верит.
Когда они остановились у ее подъезда, на часах было уже без трех минут два.
Настя стащила с себя норковую шубку и протянула ее Вадиму:
— Вот, возьми. Отдашь своей Маше.
— Извини меня, — Вадим вздохнул, принял из Настиных рук шубку и забросил ее на заднее сиденье, — я не имел права расспрашивать. Если захочешь — расскажешь обо всем сама. Просто я хочу, чтобы ты знала, что если тебе будет нужна помощь — можешь рассчитывать на меня. Во всем. Ты расскажешь, что с тобой происходит? Я чувствую, что что-то не так, но не стану влезать тебе в душу.
Какая от него может быть помощь, если он не способен даже поверить ее словам, если ему до ее проблем дальше, чем до Луны?..
— Да, конечно, спасибо. Как-нибудь, — пробормотала Настя, вылезая из машины.
Кажется, только в обед жизнь казалась ей пресной и монотонной. Сколько же всего произошло за это время! Настя уже начинала думать, что и в стабильности были свои плюсы.
— Подожди! — Вадим выскочил из машины и встал перед девушкой. — Я не хочу, чтобы ты так уходила. Понимаешь, я предложил свою помощь не формально. Я действительно хочу помочь тебе. Только скажи как…
Он нерешительно приобнял ее за плечи:
— Ты по-прежнему как лед. Я, видно, глуп и самонадеян и умудрился сделать все только хуже…
«Теперь он должен меня поцеловать. Ведь не можем же мы расстаться, даже не поцеловавшись», — подумала Настя, глядя в медовые глаза.
Вадим, словно повинуясь ее приказу, прильнул к ее холодным губам. Они стояли в пустом дворе у обшарпанного подъезда, плотно прижавшись друг к другу, и целовались… целовались… Только звезды смотрели на них с неба. Не это ли осуществление ее заветной мечты? Он — таинственный и романтичный мальчик, поющий грустные песни, и она — обычная девочка, с которой никогда ничего не происходит… Нет, все почти наоборот. Он оказался другим — проще и понятнее, чем ей когда-то представлялось, а уж о том, как изменилась сама Настя, и говорить нечего.
«Интересно, он целует меня по собственной воле или только потому, что мне этого захотелось?» — мелькнуло у нее в голове. К сожалению, ответа на этот вопрос у Насти не было.
— Иди, а то заболеешь… — Вадим потянул ее в сторону подъезда.
Настя открыла дверь.
— Мы увидимся завтра? Ты дашь мне номер своего телефона? — крикнул он ей вслед.
— Дай мне свой номер, я позвоню сама, — ответила Настя.
— Но ты позвонишь? Ты же не исчезнешь?
Вадим показался ей маленьким растерянным мальчиком. Судя по виду, он был старше Насти года на два-три, однако сейчас они словно поменялись местами. Или виной тому все то, что произошло с ней? Неужели она уже начала меняться?..
— Можешь не сомневаться, — усмехнулась она, — теперь ты, можно сказать, обречен на меня…
Глава 5
Мир и дом
Когда створки лифта захлопнулись и кабинка мягко поползла вверх, Настя закрыла глаза и задумалась. Как она теперь появится дома? Что скажет маме? Что будет с ней днем и что вообще теперь с ней будет?.. «Может, пока не поздно, нужно найти кладбище и устроиться там в каком-нибудь склепе?» — размышляла Настя. Насколько она знала, готических кладбищ в их городе не водилось. Как-то они с приятельницей, начитавшись чего-то романтического, поехали на местное кладбище. Был конец марта, снег еще не везде растаял, зато там, где его не было, ноги чуть не по колено проваливались в жидкую грязь. Унылые оградки и криво торчащие из земли металлические таблички — все выглядело до того убого и как-то сиротски, что всякая мысль о романтике немедленно бежала из головы, к тому же Настя порядком замерзла и, вернувшись домой, долго растирала окоченевшие, потерявшие чувствительность ноги. Нет, что ни говори, на кладбище ей вовсе не хотелось. Девушка открыла глаза и встряхнула головой: это просто верх несправедливости этого мира — ее так называемый учитель превратил ее в монстра и даже не позаботился о том, чтобы просветить, как с этим дальше жить. Очень мило!..
Лифт остановился, двери разошлись. По клубам сигаретного дыма, которого в коридоре было, кажется, уже больше, чем воздуха, Настя догадалась, что мать ждет ее, прежде чем увидела ее. Мама вообще много курила, а когда волновалась — особенно, зажигая сигарету от сигареты.
— Ну, наконец-то! — воскликнула она, шагая навстречу дочери. — Где ты была?
Девушка привычно опустила голову. Может быть, лучше и вправду было пойти на кладбище… По крайней мере, не пришлось бы изворачиваться и сочинять…
— Я из гостей. Была на дне рождения. У Наташи… Она… моя коллега по музыкальным увлечениям, ты ее не знаешь, — сказала она, выходя из лифта.
Настя нервничала, опасаясь, что мать вот-вот почувствует неладное.
