возраст около пятидесяти и проницательный взгляд – обязательно.
Потому что идея реставрировать старые здания могла прийти в голову только зрелому и умному человеку. И лишь такому подходило солидное имя – Егор Апполинарьевич Погодин.
В аэропорту ее именно такой мужчина и встретил.
– Ольга Михайловна? – отделился он от толпы встречающих и мягко забрал у нее чемодан. – Я из «Питер Ренессанса»… Тимур Евгеньевич сообщил о вашем приезде.
Он открывал перед ней двери, упаковывал чемодан в багажник, но только когда сел за руль и сказал: «Я отвезу вас в гостиницу», Ольга догадалась – шофер.
Этот приятный пожилой человек в очках и с седой бородой – водитель «Питер Ренессанса». А она чуть было не заговорила с ним о делах…
Сережа бы умер со смеху.
Или отругал.
А она просто потеряла нюх и деловую хватку, пропадая на кухне. Хотя… и на кухне в последнее время у нее тоже не очень-то ладилось.
Ее мысли прервал голос водителя.
– Обратите внимание, слева по курсу – офис «Питер Ренессанса»! – не без гордости сообщил он.
Ольга посмотрела в окно – «слева по курсу» проплывало архитектурное чудо в стиле Екатерининского классицизма. Бело-голубой фасад со строгими колоннами и геометрической декоративной отделкой придавал зданию деловую сдержанность и монументальность в стиле Фельтена [2].
– Ой, а что же мы мимо-то?! – воскликнула Ольга. – Я хочу познакомиться с вашим директором!
– Прямо сейчас? – водитель удивленно посмотрел на нее в зеркало заднего вида.
– А зачем терять время?
– Как скажете, Ольга Михайловна!
Он перестроился в левый ряд и включил поворотник.
В самом здании царила эклектика – массивные колонны соперничали с изысканной лепниной под потолком.
Но Ольгино внимание привлек стенд с видами Петербурга. Фотографии были талантливые – неожиданные ракурсы, интересное освещение, – в них чувствовалась рука художника.
– Нравится? – раздался позади бархатный баритон.
Ольга обернулась и увидела высокого черноволосого парня с пронзительно-синими глазами и правильными чертами лица, похожего на греческого бога.
– Очень! – улыбнулась она. – Вы хороший фотограф!
– Я?! – засмеялся парень. – Нет, нет, что вы… Я директор «Питер Ренессанса» Егор Погодин.
Ольга очень смутилась – хоть водитель и предупредил, что директор сейчас выйдет со срочного совещания, но кто мог подумать, что он… юный красавец с великосветским шармом.
– Ольга, – протянула она ему руку, и Егор конечно же поцеловал ее.
Чем-то он напоминал Грозовского. Та же самоуверенность, та же неотразимость и манеры…
– Познакомлю вас с нашей фирмой, а потом сам отвезу в гостиницу. Не возражаете?
Разве можно было ему возразить? Во всяком случае, он такой вариант не рассматривал, потому что сразу же взял Ольгу под руку и повел ее по кабинетам, представляя сотрудникам.
– Познакомьтесь, это Ольга Михайловна, наш добрый гений…
Обожание, с которым смотрели на него женщины, и очевидное уважение со стороны мужчин еще больше усиливало его сходство с Грозовским.
В своем кабинете, точно воспроизводящем кабинет Петра Первого в Летнем дворце – с черно-белыми плитами пола и настоящей изразцовой печкой, – Погодин сам сварил кофе в кофеварке, стилизованной под медную утварь Петровских времен, и рассказал Ольге о своих взглядах на рекламную политику.
– Понимаете, мы хотим не только реставрировать здания или стилизовать их под определенную эпоху. Надо, чтобы клиент, останавливаясь в гостинице, был буквально окружен комфортом в интерьерах эпохи. Но главное – мы хотим, чтобы он совершил путешествие во времени. Только в этом случае реставрация, и тем более стилизация, имеет смысл…
В серебристом «Мерседесе» с дверями в виде «крыльев чайки», – а какая же еще могла быть у этого эстета машина – Ольга беспрестанно вертелась и оглядывалась по сторонам, пытаясь хоть урывками рассмотреть пролетающий за окнами удивительный, завораживающей красоты город. Будь у нее бумага и карандаш, она стала бы делать наброски прямо сейчас.
– Вы раньше бывали в Петербурге? – заметив ее интерес, спросил Егор, бросив на Ольгу быстрый взгляд – такой же бархатный, как и его голос.
Машину он вел виртуозно. Перестраивался в микроскопические просветы между машинами, легко обходил поток, не нарушая правил, тормозил мягко, ускорялся плавно. Ольгу не тряхнуло ни разу, хотя езда казалась стремительной.
– Два раза я приезжала в Петербург с детьми, – ответила Ольга, чувствуя отчего-то неловкость от его взглядов, голоса, загорелых и сильных рук, лежащих на руле, и этой расслабляюще-манящей езды…
Хоть бы уткнуться где-нибудь в пробку…
Егор опять бросил на нее обволакивающий взгляд.
– Эрмитаж, Русский музей, Невская Лавра, Смольный?! У вас была стандартная экскурсионная программа?
– Ну, если бы все дети воспитывались на таких «стандартах», я была бы за них спокойна.
– Согласен с вами. Я неточно выразился. Вы видели то, что видят все. А я вам покажу другой Питер.
– Другой? Любопытно…
Ольга опять почувствовала неловкость, потому что «покажу Питер» прозвучало как-то уж очень романтично. Но он тут же разбил двусмысленность, которая ей почудилась, серьезно добавив:
– Да, я покажу вам тот Питер, который нам с вами и «Стройкому» еще только предстоит построить. Если, конечно, наше сотрудничество состоится.
– Будем надеяться, – усмехнулась Ольга.
– А я уверен, что все сложится! Ольга, вы устали, хотите отдохнуть? Или мы можем начать работу прямо сегодня?
– Двух часов мне вполне хватит, чтобы привести себя в порядок… Сейчас же белые ночи?
– Да! – засмеялся Егор. – И мы работаем круглосуточно. Вы в Москве так умеете?
– Конечно.
– Отлично! Тогда сегодня вечером у нас совещание, – он заложил крутой поворот так плавно, что Ольга не поняла, как перед ней оказались массивные двери знаменитой гостиницы «Англетер».
– Тогда до вечера, – она протянула руку Егору, и он опять поцеловал ее, едва коснувшись губами.
Все-таки он смущал ее, как когда-то смущал Грозовский – своим шиком, лоском и непозволительной для мужика красотой. Она почувствовала себя, как в свой первый приезд в Москву – на ней как будто снова оказались вязаная пуховая кофта и стоптанные туфли…
Ну, ничего, она отдохнет, переоденется и вечером, на совещании, выложит козыри, от которых «Питер Ренессанс» не сможет отказаться.
Номер, несмотря на вычурную роскошь – паркетный пол, светлую изящную мебель и льняные занавески с тонкой вышивкой, – впечатления на нее не произвел.
Зато вид из окна…
Парящий в небе купол Исаакия нависал над площадью и сквером. Если бы у нее были мольберт, краски и еще время, она написала бы в этом городе лучшие свои картины.
Кажется, страх ее окончательно капитулировал. Желание снова рисовать пробудил этот город и… то, что Сережа ее отпустил.
Ольге вдруг захотелось его услышать. Рассказать, что из окна виден величественный Исаакий, площадь и неповторимый сквер, что, если посмотреть в окно налево, то можно увидеть памятник Николаю I, – это предупредительно написано в красочном буклете, лежащем на прикроватной тумбочке, – и часть Мариинского дворца, что очень хочется все это нарисовать и она очень-очень благодарна ему…
