– Да не судьба, Сереж! – вспылил Юрка. – Не хочет она больше ничего! Два раза, мол, в одну воду не входят! А я думаю… – Градов набрал в грудь воздуха и сказал то, что ему труднее всего было произнести: – Я думаю, не любит она меня.
– Ты за себя отвечай. Ты чего хочешь? – Сергей в упор уставился на него, как… врач-психиатр, как следователь, как лучший друг, требуя предельно честного ответа.
– Да ну, Серег, хорош! Завел тему…
Юрка газанул, обогнал увальня-троллейбус и вжарил по левой под сотню.
Жалко, мигалки нет.
Чего он хочет… Дождь, звонок в дверь, и она – промокшая… И чтоб ей больше некуда было идти.
Неужели непонятно?!
У детского дома Юрка так резко затормозил, что Барышев носом клюнул в лобовое стекло и недовольно посмотрел на него.
Платье не успело просохнуть, а волосы так и висели мокрыми прядями, когда в детдом неожиданно нагрянула высокая делегация – Барышев и Градов.
Марина постаралась не попасться им на глаза, когда они заходили в кабинет Галины Федоровны, но дети облепили ее с криками: «Марина Геннадьевна! Мы хотим показать проекты!»
Громче всех кричал Ванька.
И отказать им было нельзя, потому что она сама три дня назад объявила конкурс на лучший рисунок нового детского дома.
– Проект! – поправил ее Ванька. – Что мы, маленькие, что ли, рисунки рисовать!
Марина согласилась на эту поправку, не догадываясь, что проекты, в отличие от рисунков, следует показывать главному строителю и утверждать в администрации города.
В общем, предстояло встретиться с высокими гостями в совсем непрезентабельном виде.
Сергей с Юркой вышли из кабинета директора минут через пятнадцать. В коридоре их поджидали дети во главе с Ванькой. Марина села на подоконник, предпочитая оставаться в тени, ведь главным во всем этом мероприятии был Ванька.
Но Градов сразу увидел ее и, кажется, только ее. Он замер и побледнел, словно она была привидением.
Смотри, смотри, какая я мокрая курица… И разлюби прямо сейчас!
Чтобы не мучиться.
– Здрасте! – громко поздоровался Ванька и протянул Барышеву стопку альбомных листов. – Вот! У нас тут проекты.
Градов смотрел на нее, не отрываясь и не моргая.
Марина смутилась – он что, под дождь сам никогда не попадал?
Юрка не отводил потрясенного взгляда все время, пока Сергей с серьезным видом просматривал «проекты».
Марина знала, что на каждом рисунке рядом с домиком нарисованы три человека – мама, папа и я.
– Спасибо, Иван, – Барышев пожал Ваньке руку и положил все рисунки в папку, которую держал под мышкой. – Я обязательно передам это в инстанцию!
Дети радостно загалдели, а Сергей вдруг подхватил Ваньку на руки и повернулся к Юрке, зачарованно пялившемуся на Марину.
– Знакомься, Вань, Юрий Владимирович. Это, брат, такая инстанция! Самая надежная инстанция! Юр! – Сергей тряхнул Градова за плечо. – Это тот самый Иван Петрович, которому я слово дал!
Юрка вышел из ступора, оторвал наконец взгляд от Марины и перевел его на Ваньку.
– Голубев, – протянул ему руку пацан.
– Градов… – слегка поклонился Юрка и пожал маленькую ладошку. – Юрий Владимирович.
Марина соскользнула с подоконника и, пока Градов ее не видел, скрылась за углом в коридоре.
Кажется, у завхоза Галины Ивановны она когда-то видела фен. Нужно привести себя в порядок и…
Перестать думать о Юрке.
Этот день принес Барышеву удовлетворение и радость – особенно детские рисунки.
Он разложил их перед собой за ужином и просматривал, отмечая на каждом три человеческие фигурки рядом с причудливыми домами. Только возле Ванькиного дома, очень простого, кстати, и лаконичного, – два этажа, строгая крыша, балкон, – были пририсованы две фигурки. Одна маленькая, с рыжими волосами, другая – в юбке, с длинной косой.
Ольга взяла этот «проект» и положила перед собой.
– Вот этот очень хороший, – грустно сказала она. – От него больше всего сжимается сердце…
– Ты бы видела детские лица, когда они услышали про эти инстанции! – улыбнулся Сергей. – А Юрка… по-моему, он напугался! Не привык к такой аудитории. Потому что своих детей нет.
Сергей съел ложку уже остывшего супа и снова начал перебирать «проекты». Дворцы, избушки и даже пагоды…
– Так надо его женить после выборов, Сереж! – вдруг воодушевленно предложила Ольга, и глаза ее загорелись. – Вот бы с Надей его познакомить!
– С Надей?! – опешил Сергей.
– А что? Аккуратненько так… – Она встала, убрала тарелку с недоеденным супом и отрезала большой кусок рыбного пирога. – Как бы между прочим познакомить…
Сергей захохотал, представив «нечаянное» знакомство своенравной, вздорной Надьки, у которой «иммунитет взрывается» от всех мужиков, и влюбленного по уши в Марину Юрки…
Да они вдрызг разругаются в первые же пять минут!
– Чего ты, Сереж? – обиделась Ольга. – Что смешного я сказала?
– Знаешь, Оль… Мне кажется, Юрка еще не перегорел… У него любовь неземная.
– К Марине? – догадалась Ольга.
– Вот видишь, даже ты поняла.
Сергей только принялся за пирог, как на кухню ворвались дети и, отбирая друг у друга пульт от телевизора, наперебой закричали:
– Там мамин ролик идет!
– По второму каналу!
– Прико-ольный!
Экран вспыхнул, на нем замелькали веселые нарисованные слоны, призывающие попробовать удивительно вкусное и полезное детское питание.
– Старый, – улыбнулась Ольга, замерев перед телевизором. – «Солнечный ветер» по моим эскизам делал.
В ее позе, в ее голосе было столько тоски по любимой работе, что Сергею неожиданно стало стыдно.
Очень.
Он встал и обнял ее.
– Скучно тебе, Оль?
– Что? – не поняла она и рассеянно, с наигранной небрежностью, добавила: – Нет, нет… Просто сейчас я бы по-другому сделала…
Наверное, я последняя сволочь, подумал Сергей. Наверное, отец бы меня не одобрил.
Но… я так боюсь, так не хочу, чтобы кроме семьи у нее появилась еще любовь.
Пусть даже к работе.
И как избавиться от этого страха – не знаю.
Нужно сказать сейчас, немедленно: «Если хочешь… возвращайся в «Солнечный ветер».
Но он не смог.
Не созрел. Смалодушничал.
Испугался.
Потому что вспомнил свою жизнь без нее.
Чтобы подписать заявление об уходе, пришлось ехать за город.
О том, что Надежда Петровна живет у Барышевых, ему сказал Тимур. И предупредил – Ольга с мужем
