поговорить по проекту, то им занимаюсь я!
– Это не проект! Это лично для Надя! Я хотел ей отдать вчера, но не решался! А потом она ушла!
– Хотите, я вернусь, и вы передадите это через меня? – предложила Ольга, хотя понятия не имела, как развернуться в этой пробке.
– Нет, нет, у меня самолет, я уже спешить… – Ей показалось, что Теодор всхлипнул. – И я должен обязательно сам, – пояснил он. – Я приеду где-то в август, тогда сам увидеть Надю и отдам! Оля! Не говорите ей о моем секрете и о нашем разговоре вообще! Я потом сам!
Теодор отключился, пробка тронулась, Ольга улыбнулась.
Секрет так секрет. А вдруг Майер хочет сделать Наде предложение?
Сейчас она швырнет ему подарок в лицо, а в августе…
До августа много воды утечет. Грозовского, конечно, она не забудет, но, может быть, привыкнет к мысли, что нужно жить без него.
До дома Ольга домчалась за тридцать минут.
Надя во дворе накрывала стол, в закрытом мангале доходило мясо, запах которого Ольга почувствовала, едва подъехав к воротам.
Под ложечкой засосало, Ольга стала помогать Наде расставлять тарелки. Ее подмывало рассказать о звонке Теодора, но она удержалась.
– Ужас, сколько времени в пробке потеряла, собраться вообще не успела. Сережа скажет – саботирую отъезд.
– Да ничего он не скажет! – Надя подмигнула Ольге, взяла яркий помидор из миски и начала его резать. – Ты ж все собрала!
– Надька, – засмеялась Ольга. – Ты чемоданы мои упаковала?!
– Мы с Машей все сделали, не волнуйся.
– Ох… – подхватив огурец, Ольга тонкой стружкой стала срезать с него кожицу. – Ты лучшая в мире подруга. Спасибо, Надя!
– Не за что.
Они сели рядом, бок о бок, и слаженно стали резать овощи. Надя – помидоры, Ольга – огурцы.
– Чемоданы – это ерунда, Оль, – вздохнула Надя. – Плохо другое. В Новосибирск ты едешь не по собственному желанию, а по «семейным обстоятельствам».
Ольга хотела ответить, что собственные желания и семейные обстоятельства стали для нее одним целым с тех пор, как появилась семья, и нет в этом никакой трагедии, – но не успела. Приехал Сергей и словно заполнил собой весь двор – голосом, жестами, улыбкой. Он поцеловал Ольгу, забрал у нее недорезанный огурец.
– Есть хочу, умираю! – жуя, сообщил он.
– Я у ворот почувствовала, что у нас шашлыки, – засмеялась Ольга.
– Да? А я еще на работе! В пробках сигналил громче всех!
– Так! Все! Начинаем! – скомандовала Надежда, снимая с мангала шампуры с исходящим соком мясом. – Костя! Маша! Дима!
Уже давно стемнело, было все съедено и почти все выпито, а они никак не могли разойтись – так хорош был тихий и теплый вечер.
– Надеюсь, в следующий раз будем есть шашлык с мэром Юрием Градовым, – сказал Барышев Ольге.
– Власть портит людей, – назидательно заявила Машка.
– Маша! Ничего себе! – изумилась Ольга. – Ты чего это…
– Ну, Юрка мужик крепкий, не испортится, – со смехом перебил ее Сергей и потрепал Машку по голове. – А поесть он любит! Так что не переживай, Машунь!
– Я не за него переживаю, а за тебя, – Маша перебралась к отцу на колени и обняла за шею.
– И я! Я тоже переживаю! – Костик ревниво подвинул Машу и тоже взгромоздился на Барышева.
Только Дим Димыч грустно вздохнул и прижался к Наде.
– Вот так! – растроганно обнял ребят Сергей. – А дети-то растут…
Надя вздохнула и крепче прижала Димку к себе. Ольге показалось, что у нее дрогнули губы. Еще бы – опять ей придется вернуться в квартиру, где было столько горя и орудовали грязные руки воров…
– Надюш… – Ольга взяла ее за руку. – А может, ты поедешь с нами? Да, Сереж? – Она посмотрела на Барышева, ища у него поддержки, но он только сухо кивнул и посмотрел на часы.
– Нет, спасибо. Я останусь здесь, – отрезала Надя.
– Здесь? – удивленно приподнял брови Сергей.
– Да нет, к себе, конечно, уеду, – усмехнулась Надя. – Я имею в виду – в Москве.
И опять от беспросветного одиночества потянется к бутылке, тоскливо подумала Ольга. Нет, все же надо, наверное, ей сказать, что в августе Теодор приготовил ей какой-то сюрприз. Если не предложение, то хотя бы бриллиантовое колье и приглашение погостить у него в Мюнхене.
– Мне надо учиться жить своей жизнью, – словно уговаривая себя, медленно произнесла Надя. – Своей…
– Тогда вот что… – Сергей набрал в грудь воздуха, внутренне на что-то решаясь, и выпалил: – А оставайся-ка здесь! Все-таки лучше, чем взаперти в московской квартире!
Ольга благодарно на него посмотрела, Костик и Машка закричали «Ура!» этому единственно верному решению, а Дим Димыч захлопал в ладоши.
Надя смутилась и вопросительно посмотрела на Ольгу.
– Конечно! – обняла та подругу. – Будешь тут как принцесса в замке!
– Да, только когда приедет какой-нибудь принц, вы у него документы проверяйте, – с прежней назидательностью посоветовала Маша и, нахмурив брови, добавила: – Сейчас никому нельзя доверять!
– Обязательно! – заверила ее Надя.
– Маша, ты сегодня в ударе! – захохотала Ольга.
– Пожалуй, дядя Юра тебя своим советником назначит. – Барышев поцеловал Машу в щеку, и Костик ревниво тут же подставил свою.
Еще оставалось немного вина в бутылке, Сергей разлил его по бокалам, встал и провозгласил тост:
– За наших прекрасных и мудрых принцесс!
Они уехали под утро, шумной веселой гурьбой сели в такси и укатили, оставив во дворе дома аромат Ольгиных духов и сумку с детскими игрушками.
– Вот растяпы, забыли! – Надя подхватила сумку и пошла в дом.
Предстояло перемыть после пикника всю посуду. И попробовать жить в этом доме одной. Вернее, с Димкой, конечно, но без Ольгиной поддержки, ее внимания и оптимизма.
Надя поставила в кресло сумку с игрушками и посмотрела на написанный Ольгой рассвет, прикрепленный к стене оранжевой кнопкой.
Вот и ей нужен свой рассвет. И тот, кто достанет его из шкафа и неоново-яркой кнопкой пришпилит на стену, как начало ее новой жизни. Вернее – другой. Без Димки.
Надя провела рукой по трогательно незавершенной картине и пошла мыть посуду.
Градов задремал в кресле с газетой, потому что сил не было читать злобную бездарную статейку.
Он очнулся от звонка в дверь и заметался по квартире, приглаживая волосы, натягивая рубашку, ведь за окном шел проливной дождь, и звонить могла только она, Марина. Промокшая, продрогшая, с распущенными волосами, которые темно-каштановой волной закрывали почти всю ее хрупкую фигуру.
Юрка рывком распахнул дверь. И обозвал себя дураком. С чего он взял, что утром, в дождь, Марина захочет его увидеть…
Похоже, у него просто психоз, вызванный неразделенной любовью. И той статьей, разбередившей бессильную злость.
– Здорово, барин! – Барышев толкнул его в грудь и шагнул в прихожую, которая от его присутствия стала вдруг ниже и уже…
– Привет, Сереж, – мрачно поздоровался Градов, переставая застегивать рубашку.
