линцы, однако, не напрасно проявляли недовольство вдруг подскочившими ценами. Линский феномен дал тот побочный эффект, который предсказали эксперты по экономическим вопросам в своем отчете.
Как только сенсационное сообщение об исчезновении в Лине денег стало достоянием широкой публики в других городах Арании, многие задались вопросом: если наличные деньги, драгоценности, ценные бумаги, сейфы и прочее таким таинственным образом исчезли в Лине, то почему они не могут также исчезнуть и у них. Ответ для всех получался однозначным: от наличных денег нужно избавляться и как можно скорее, пока они еще целы. Естественно, заботы подобного рода одолели прежде всего состоятельных обывателей, живших на проценты от своих вкладов. Уже к середине дня первого января по всей стране наблюдалось интенсивное изъятие вкладчиками своих денег. Это было похоже на начало массового психоза. И он грянул. К вечеру у всех банков и сберегательных касс уже вились длинные очереди вкладчиков. Каждый торопился заполучить свои деньги. А получив их, люди спешили обратить наличность в движимую и недвижимую собственность. Вскоре к ним присоединились и те, кто держал свои деньги при себе: в кубышках, тайниках, домашних сейфах.
Торговый бум стал, кроме всего прочего, причиной множества семейных ссор, скандалов, конфликтов финансового характера.
Вчерашний несостоятельный должник вдруг оказывался обладателем целого состояния. Прижимистый отец семейства, державший свою семью, скрывая свои доходы, в черном теле, представал перед изумленными домочадцами с кубышкой, под завязку набитой звонкой монетой. Нищий любовник, как в сказке, оборачивался богатым принцем, бедная бесприданница — принцессой. Многое тайное становилось явным.
Линский феномен со всей остротой обнажил неизлечимые язвы общества потребления. Волна торгового бума росла от часа к часу. К вечеру второго января бум превратился в бедствие.
Единовременный выброс на рынок фантастических сумм наличных денег обострил инфляцию и вызвал резкий скачок цен на все товары потребительского и промышленного спроса, на все виды движимого и недвижимого имущества. Скоро возник дефицит некоторых наиболее ходовых товаров. Цены в короткий срок достигли баснословного уровня. Представители торгового бизнеса в несколько минут становились миллионерами и даже миллиардерами.
Прекращение действия линского феномена, казалось, должно было успокоить людей. И правда, в торговом буме обозначился заметный спад. Но публика не знала, что делать с массой закупленных товаров.
За два сумасшедших дня люди истратили все, что у них было. Наемные работники, жившие на зарплату, встретили третье января с пустыми кошельками и с самыми мрачными перспективами на ближайшее будущее. К их недовольству присоединялось и недовольство состоятельных обывателей, владельцев теперь уже никому не нужных товаров.
В такой обстановке в столице открылось третье чрезвычайное заседание Государственного совета.
Площадь перед зданием совета была буквально запрессована людьми и напоминала сверху дно глубокого колодца, стенами которого служили выстроенные по ее периметру небоскребы. Многоголосый шум людской массы, отражаясь от фасадов небоскребов, многократно усиливался и вырывался к верхним этажам чудовищной силы ревом.
Люди требовали работы, кредитов, повышения зарплаты, восстановления прежних цен, обложения усиленным налогом торговцев и предпринимателей, обогатившихся в период торгового бума. Сюда пришли и обладатели огромной массы закупленных в горячке товаров. Они требовали, чтобы государство выкупило у них товары по ценам, действовавшим во время бума.
Компартия Арании призывала нацию принять участие в общенациональной забастовке в том случае, если Государственный совет не удовлетворит выдвигаемых требований.
Комиссар Снайд по приказу Президента привел столичную полицию в состояние боевой готовности. Генерал Зет стянул опять по собственной инициативе войска национальной безопасности.
Профсоюзные центры просели объединенное заседание и выработали единую программу действий на случай крайнего обострения внутриполитической ситуации. Компартия настаивала на мобилизации всех прогрессивных сил страны для отпора наступающей реакции.
Факт присутствия в непосредственной близости от столицы частей национальной безопасности и регулярной армии, говорили коммунисты, следует воспринимать как прелюдию к захвату военными власти и установлению военной диктатуры. Все левые силы страны должны объединиться, создав по опыту Лина Всеаранский Комитет общественного спасения. Профсоюзный центр настаивал на мирных переговорах при любой позиции правительства.
Зал заседания Государственного совета был оформлен с явной помпезностью: стены, отделанные ценными породами дерева, портьеры, расшитые золотом, шикарные с позолотой просторные кресла, огромные люстры, дорогие росписи на потолке.
Сто пятьдесят пять кресел, по числу членов Государственного совета, располагались двумя полукруглыми ярусами, концы которых сходились к небольшой площадке, где стояли трибуна и председательский столик. Из ста пятидесяти пяти кресел девяносто занимали представители либеральной партии. Остальные принадлежали умеренным демократам. Столь внушительное арифметическое большинство не обеспечивало, однако, Президенту устойчивых позиций. Среди либералов не было надежного единства. Правое крыло партии тяготело к умеренным демократам, а некоторые даже к находящемуся в оппозиции Союзу военных.
Президент сидел за председательским столиком, украдкой скользя взглядом по лицам своих соратников по партии.
Вице-президент Оргей провел перед заседанием серию консультаций внутри партии и с представителями поддерживающих ее деловых кругов. Вопрос «с кем идти?» и для него, и для его партии так и остался открытым.
На трибуну поднялся генерал Зет.
В стране хаос. Пресловутый линский феномен все перевернул вверх дном. Исчезновение профессора Фэтона и его игрушки еще больше накалило страсти.
— Это благодаря вашей полицейской политике в Лине, господин генерал, линский феномен вырос в национальную проблему. Своим испугом перед ним и драконовскими методами успокоения вы перепугали полмира.
Генерал Зет обернулся и вперил глаза в зал.
— Не смотрите так свирепо, генерал. Здесь вас никто не боится. Слава богу, пока мы живем в демократической стране. — Человек, сидевший в первом ряду, открыто усмехнулся и нервно откинул со лба седоватую прядь.
— Господин Криви, — удовлетворенно констатировал Зет. — Узнаю ваш голос. Интересно, что вы запоете, когда голодранцы намнут вам бока и вышвырнут, как они говорят, на помойку истории.
— Пуганая ворона куста боится, — вполголоса заметил Криви.
Генерал Зет сдвинул брови, зал загудел.
— До каких пор, — вскочил с места импозантного вида умеренный демократ, — мы будем терпеть здесь издевательства господ с сомнительными политическими связями. Всем известно, что господин Криви в свое время был близок к коммунистам.
Зет поднял руку, успокаивая зал.
— Мы не против демократии, — продолжал он. — Но когда народ начинает выходить из повиновения, когда подстрекатели открыто призывают его к бунту против устоев существующей демократии, правительство должно круто повернуть внутреннюю политику в сторону твердости и некоторых ограничений политических свобод.
Президент оторвал взгляд от сцепленных на столе рук и с интересом посмотрел на оратора.
— Что предлагаете, генерал? — сухо спросил он. — Военную диктатуру?
Генерал переложил с места на место лежавшие на трибуне бумаги. В настороженной тишине зала шелест бумажных листов прозвучал, как невнятный шепот.
— Предлагаю объявить в стране чрезвычайное положение, ввести в столицу и во все более или менее крупные города регулярные войска и силы национальной безопасности. Это первое. Второе:
