Чтобы одна Наташа им владела, Чтоб только он Наташею владел. Но вознесенная до неба верность В нем слишком скоро Возбудила ревность. О, ревность, Неподвластная уму, Она легко ревнует ко всему. Вот пошутил сосед довольно плоско, На шуточку ответить бы тремя, Но ревности холодная змея Уже ползет извилинами мозга И, ясному сознанью вопреки, Прочерчивает адовы круги. Он ждет ее С лицом белее стенки, Чтоб заглянуть в обманчивые зенки, Чтоб взглядом взгляд сурово повстречать, Чтоб на лице, невиннейшем когда-то, Холодного, постыдного разврата Увидеть потаенную печать. Но вот пришла и ахнула канашка: — Ах, Жуня!.. Ты не ужинал, бедняжка!,, О, женщина! Соблазнами красот Она и бога с неба низведет И смертным его сделает, шалунья. Ах, до чего жесток любви полон! Был Дон-Жуаном, Был Жуаном он, Теперь же для Наташи просто Жуня! Счастливый дар людей -— воображенье Во всем, ревнуя, Видит униженье. Меж тем Наташа, Хлопоча о муже, Проворить стала небогатый ужин, Жуан остановил ее: — Постой!..— Наташа обернулась удивленно, Наташа улыбнулась так влюбленно, С такою откровенной чистотой, Что мой Жуан, стыдясь за окрик грубый, Стал целовать Наташу Страстно в губы. В Америке Для сердца и души Давно изобретен детектор лжи, Довольно хитроумная машинка, Через которую с вопросом — вдруг: — Ну-с, изменяла? — Ревностный супруг Ложь узнает жены и даже лжинку. У нас же без детекторов со спросом Еще в ходу Проверки древний способ. Итак, Жуан Любимую жену На женскую невинность и вину Так проверял, как проверял бы предок. Ну, словом, чтобы все наверняка, Ласкал все упоительней, пока Мильоны и мильярды нервных клеток, Восторга обладанья не тая, Не крикнули: Моя! Моя!! Моя!!! Он пил и пил, Казалось бы до дна, А огненная чаша все полна, Хотя Наташа и глядела в оба: — Ты, милый мой Жуанчик, нервным стал, Вчера всю ночь курил, почти не спал, Взять отпуск бы тебе да на курорт бы. — Сейчас не время… — Все тебе помеха, Вон Федоров Опять на юг уехал! Вот так, Супруга дружески браня, Она заговорила про меня.
