— Нет.
— От армии когда-нибудь отмазывался?
— Нет.
— С директорами по техобеспечению ругался?
— Нет.
— Вот видишь. Стало быть — ты не подходишь. Гиппокрит, извиняюсь, вообще грек древний, и что такое российский бандитизм, даже представить себе не может… А про Морган я лучше промолчу! Есть еще кандидатуры?
— Нет, — склонил голову Грэй.
— Значит, решили! — потер руки Чайников. — Поэтому сейчас садимся в кружок и записываем за мной. У каждого будет своя роль…
— Тринадцатый, а ты уверен, что все делаешь правильно?
— В себе я уверен всегда! — выпрямился Васенька. — А вот в вас — не особенно… Морган, птенчик, сядь в сторонку, для тебя у меня будет особенное задание.
— Важное?
— Очень! — кивнул системщик, ничуть не кривя душой. Весь успех операции был в руках юной визажистки. — А теперь, други, оупен ё уши. Диктую…
В десять двадцать пять утра по чикагскому времени швейцар одной из крупнейших гостиниц города почтительно распахнул двери перед компанией из четырех человек. Компания прибыла на отполированном черном «роллс-ройсе» и вид имела весьма многозначительный. Впереди вышагивал молодой и очень загорелый человек с прилизанными волосами, в дорогом (на это у швейцара глаз был наметанный) костюме, лакированных итальянских туфлях и с жемчужной булавкой в галстуке. Под руку он вел девушку экзотического вида в небрежно наброшенной на плечи норковой накидке (швейцар оценил качество меха и на всякий случай поклонился). Следом за парочкой нога в ногу вышагивала охрана — два крепких амбала в кожаных куртках, золотых цепях и темных очках. Физиономии последних не внушали швейцару никакого доверия, но он был предупрежден о сегодняшней встрече двух «семей», поэтому изобразил на лице профессионально радушную улыбку и всех впустил. «Если бы не телохранители, в жизни бы не подумал, что русские, — промелькнуло у него в голове. — Такие приличные люди!»
— Голубчик, — лениво поинтересовался Васенька, поглаживая булавку на галстуке так, чтобы свет от большой люстры в холле выгодно падал на золотую печатку с увесистым бриллиантом. — Где тут у вас Зеленая гостиная?
— Вас проводят. — Солитер швейцар оценил в полной мере. — Джонни! Покажи господам, куда пройти!
Мальчишка в униформе, беспрерывно улыбаясь, вынырнул из-за стойки регистратора:
— Будьте любезны за мной!
Господа удалились. Швейцар проводил их взглядом и поправил китель. На чай не дали. Точно русские…
Зеленый зал представлял собой небольшое помещение с бархатными, наглухо задернутыми портьерами болотного цвета, длинным столом, покрытым шелковой скатертью, и колоннами из самоварного золота по углам. Мягкое желтоватое сияние светильников в стенных нишах намекало на спокойную беседу в теплой и даже, по всей видимости, дружественной обстановке.
За столом сидело пять человек. Один из них — уже знакомый Васеньке и Грэю синьор Гамбетти, с неизменным бокалом в руке, рядом с ним — сухопарый немолодой мужчина в очках, остальные трое — упакованные в строгие костюмы телохранители. Двое из них — с синяками на помятых лицах, следами вчерашних бурных разборок… «Только бы не узнали, — нервно подумал Чайников, напуская на себя вид сытого удава и по-хозяйски усаживаясь в кресло на противоположном конце стола. — Нет, не должны — зря, что ли, Морган на меня пол банки автозагара извела? Из какой его, интересно, дряни делают? Семьдесят лет прошло, а поди ж ты — даже не заветрился». Он подавил желание почесать зудящий нос — видимо, автозагар таки подпортился. Хорошо, если кожа через час не слезет… У, как чешется, зараза! Но трогать нельзя — новоявленный специалист по фэйс-арту целый час лепила из Васенькиной рязанской физиономии гордый профиль грузинских князей… Тонну грима вбухала. И шмотки, опять же — один костюм в двести вечнозеленых вышел, еле-еле на туфли наскребли! Поэтому золотишко, норку и очки пришлось банально спереть. Гиппокрит — всем спартанцам спартанец! Так ловко увел, что никто ничего и не заподозрил. А куртки с цепями поснимали с московской братвы, они им пока без надобности. Базилевсу, конечно, эта косуха — что медведю распашонка, но все равно выглядит он внушительно. Только в очках этих, а-ля Терминатор, очень на байкера смахивает…
Первая минута прошла в общем молчании. Вторая — тоже. На исходе третьей Васенька откинулся на спинку кресла и коротко поинтересовался:
— Ну?
— Что? — ответил синьор Гамбетти, с неудовольствием оглядывая четверку. Вошли без приветствия, сели без приглашения, девица еще и пилку для ногтей из сумочки достала, маникюром занялась, примостившись на ручке кресла рядом с главным. Больно уж он молод… По предварительным данным, ему должно быть где-то около пятидесяти!
— Чего молчим, спрашиваю? — проговорил системщик.
— Господин Боровиков? — вопросительно наклонил голову итальянец.
— Да. И что вас смущает?
— Мне говорили, что вы несколько старше…
— А у вас возрастной ценз? — поднял угольно-черные брови Васенька. — Может, вы из-за этого со мной и разговаривать не пожелаете? Может, вас это сильно затруднит? Может, вы еще скажете, что я мордой не вышел?!
— Джино, — тихо сказал боссу сидящий рядом с ним мужчина в очках. — Это не он.
— Не он?
— У меня есть на него информация. Семен Боровиков, только-только встал во главе семьи, кличка — Барсук, трусливый и изворотливый. Он переть на ворота не станет. А этот чокнутый какой-то.
— Да? — Дон повысил голос и посмотрел на системщика. — Господин Боровиков…
— Господа еще в царское время кончились, — хлопнув ладонью по скатерти, буркнул Чайников. — И прекращай фамильничать, ты не в загсе!
— Простите, Анатолий, — своему консильери Гамбетти доверял как себе, но все-таки решил проверить.
— Какой еще Анатолий?! — системщик был тоже не лопух, и паспорт соотечественника перед отправкой изучил досконально.
— Еще раз простите, Семен! — Итальянец с досадой покосился на озадаченного советника. Тот пожал плечами.
— Слушай, ты уже определись, кто я. — Чайников прочно вошел в образ сумасшедшего русского. — И вообще, сам ты Семен! Терпеть не могу это имя.
— Но… тогда как прикажете вас называть?
— Василий, — гордо представился системщик, — и никак иначе! Бабушке моей, царствие ей небесное, очень уж имя это нравилось… Или вы что-то против моей бабушки имеете?!
— Нет-нет, — поспешно выставил руки вперед сбитый с толку дон. — Как пожелаете, Василий так Василий.
— Другой коленкор, — тут же успокоился Чайников, закидывая ногу за ногу. — Я могу называть тебя просто — Джино? Меня эти «синьоры» несколько… раздражают!
— Само собой, — вежливо улыбнулся Гамбетти. — Значит, мы можем приступать к обсуждению нашей темы?..
— Извините, — угрожающе-вопросительно выговорил Васенька. — Это как же? Первое, можно сказать, знакомство… Новые, можно сказать, горизонты… А выпить?!
— У нас в Чикаго принято отмечать успешное заключение сделки после, а не…
— Не понял?
