назад.
Хельги упал на колени там, где стоял, — на кормовой палубе. Из носа текла кровь, падала крупными каплями, оставляя на влажной древесине расплывчатые следы — магия серых камней никогда не шла ему на пользу. Но расслабляться было не время, он стоял за кормчего. Остальные сидели на румах, гребли что было силы, до седьмого пота, до кровавых ссадин на ладонях. Плохо гребли, плохо! Не тягаться им с фьордингами! Если бы те решили продолжить преследование теперь, когда его магические силы были на исходе и не могли больше управлять стихиями, — непременно настигли бы! К счастью, преследователи об этом не знали…
Всю ночь на веслах работали, стремясь как можно скорее покинуть опаснее воды, а утром поднялся ветер. Отличный попутный ветер — на радость гребцам, на заботу кормчему…
Хельги тряхнул головой — мачта вдруг стала двоиться в глазах. Он не заметил, как сзади подошел Рагнар, и вздрогнул от его голоса.
— Иди спать, я тебя сменю. — Рыцарь взял его за плечи, чуть тряхнул.
— Ты греб всю ночь… — стал отказываться Хельги, но тут мачта окончательно раздвоилась, а палуба ушла из-под ног.
— Эй, ты чего?! — Из тумана выплыло встревоженное лицо Рагнара. — Боги Великие, ты сейчас на вампира похож! Натуральный вампир!
— В каком смысле? — вяло поинтересовался демон. — Слушай, посади меня куда-нибудь. — Он оставался на ногах только потому, что рыцарь продолжал удерживать его за плечи.
— Ты весь белый, как труп, и кровью перемазанный. Смотреть страшно!
— Это все Силы Стихий, — пояснил Хельги морщась: противная сухая корочка стягивала кожу на лице, шелушилась под пальцами, рассыпаясь в бурый порошок. — Аолену не говори, — попросил он.
Рыцарь усмехнулся:
— А то он сам не увидит! — и попытался усадить Хельги, прислонив к борту. Но борт оказался ненадежной опорой, все норовил куда-то уползти… — Ты как хочешь, а Аолена я разбужу! — было последнее, что услышал Хельги.
Аолен помочь не смог. Слишком тяжело далась ему ночная гонка, не мог собраться с силами. Около часу Хельги просто лежал головой на его коленях, молча и неподвижно. Он находился в странном состоянии, где-то между сном и явью. Иногда проваливался в астрал, тогда мир превращался в скопище цветных полос и искр. Потом выныривал из магического пространства в физическое, но видел совсем не то, что окружало его на самом деле. Не было ни драккара, ни друзей — какие-то замки, рыцарские турниры, дамы в цветущих садах и отвратительные сцены благородной охоты. Хотелось избавиться от всего этого безобразия, но оно не уходило.
А в очередной раз провалившись в астрал, он вдруг заметил, что рядом копошится мерзкий, синюшного цвета паук, причем не просто так: длинными лапами-нитями он сматывает в клубки его собственные магические продолжения и с аппетитом запихивает внутрь себя! Надо сказать, монстр уже изрядно преуспел в этом деле, отгрыз всю левую руку, до самого плеча… или это нога? Так или иначе, пришлось принимать меры. Астральная тварь исчезла, конечность вернулась на место, тяжесть, свинцом навалившаяся на тело и тисками сдавившая голову, отпустила. А перед глазами возникла новая картина. Яркая, четкая, она создавала полное ощущение реальности.
Он видел озеро, гладкое, как зеркало, в окружении пасторально-зеленых холмов. Совершенно отчетливо слышал робкое щебетание птиц и шелест деревьев. Одинокие солнечные лучи, пробиваясь сквозь завесу низких облаков, освещали местность тревожным светом.
Два человека, зрелый, в сером капюшоне, и молодой, одетый как рыцарь, но без брони, вышли из-за холма, приблизились к воде. Старший на миг обернулся — и Хельги с удивлением узнал в нем нового знакомца, Мерлина. Лица его спутника увидеть не удалось. С минуту люди стояли на берегу, ветер доносил обрывки распевных фраз — маг читал заклинания. А потом вода в озере вдруг забурлила, закружила водоворотом. Огромная, но в то же время изящная женская рука, сжимающая меч, вынырнула из пучины.
Ах, что это был за меч! У любого, кто хоть немного смыслил в оружии (а уж он-то, Хельги, в оружии смыслил профессионально!), захватило бы дух от его великолепия! Совершенная форма, ослепительно сияющее полировкой лезвие, благородно-скромная, но драгоценная рукоять — подобное оружие было достойно величайших из королей. Если бы Хельги не понимал, что видит все не наяву, то, честное слово, пошел бы к озеру и забрал меч себе, что бы о нем ни подумали те двое…
В этот миг, словно уловив его недостойные мысли, видение угасло. Возникла жесткая палуба драккара, полосатый парус, палящее солнце и удрученный Аолен…
Последний час был одним из худших в жизни Аолена. Друг умирает у тебя на руках, а ты ничего не в силах поделать, — что может быть страшнее?
Он не понимал, что происходит. Хельги не в первый раз применял спригганскую магию стихий, она всегда была ему во вред, но никогда последствия не оказывались столь тяжкими. А ведь прежде ему случалось высвобождать куда более мощные силы. Чего стоил поединок с Багорой или гигантский отлив у западного побережья! Почему же небольшое течение и простой ветер, устроенные с помощью камней размером всего-то с кулак, вызвали такую реакцию? Этого эльф не знал.
Он сидел и беспомощно смотрел, как бледнеет лицо Хельги, сохнут и трескаются синеватые губы, холодные капли выступают на лбу, остывают руки, слабеет дыхание, и с ужасом думал, что скажет Меридит и как вообще теперь жить. За последние несколько лет эльф привык рисковать жизнью почти ежечасно. Осознавал, что любой день может стать последним и для него самого, и для любого из его друзей. Ему казалось, что он успел подготовиться к этому, что сможет смириться с судьбой. Оказалось, нет…
Утреннее солнце слепило нещадно. Свежий ветер гнал по небу обрывки облаков. И вот одно из них бросило тень. И они — Аолен с Рагнаром — увидели это. Жуткая, призрачно-бестелесная тварь, похожая на тощего, двуногого, горбатого волка, склонилась над Хельги, длинным, узким рылом присосалась к шее. Что-то эфирное, но отвратительно похожее на слюну, капало со скошенного подбородка чудовища, короткие передние конечности мерно подрагивали. Казалось, оно урчит от удовольствия, наслаждаясь добычей.
— Очнись! — Эльф принялся в ужасе трясти безжизненное тело Хельги. — Очнись, ради всех богов! — Он не знал, что еще можно сделать.
Хельги не очнулся, но пользу действия Аолена принесли. Тварь вдруг вскинулась, отпрянула, выгнулась неестественной дугой, как в эпилептическом припадке, и, корчась, принялась стремительно уменьшаться, усыхать и таять, пока не исчезла совсем.
Ничего не изменилось в лице Хельги, но Аолен понял совершенно точно — опасность миновала! А еще минут через пятнадцать демон открыл глаза. И вместо приветствия как ни в чем не бывало пожаловался:
— Представляете, мне кажется, я опять кого-то пожрал… в смысле поглотил! Вот ужас, да?
— Еще какой у… — начал было Рагнар, но осекся. Не так часто приходится видеть, как благородный и утонченный эльф самым вульгарным образом кажет тебе кулак!
К радости Аолена, Хельги тут же забыл о своей жуткой трапезе. Он сел и радостно поведал:
— У меня такая галлюцинация была! Обалденная! Настоящее видение. Сейчас расскажу!
Эльф сдернул его на пол за ремень штанов:
— Да не шевелись ты пока, ради всех богов! Рассказывай лежа!
— Лежа неудобно, — возразил демон. — Ну ладно, слушайте. Но выйдет не так образно, как хотелось бы!..
Еще раз, уже более художественно, он описывал видение позже, когда проснулись измученные гребцы.
— Интересно, кто был тот, второй, с Мерлином? — завершил он свой рассказ. — Такой меч отхватил! Повезло парню!
— С ума сойти! — схватилась за голову сильфида. — Я всегда знала, что он у нас дремучий. Но чтобы настолько! Хельги, тебе ничего не говорит имя король Артур?!
— А что, должно говорить? — осторожненько поинтересовался магистр Ингрем.
— Это ты у мэтра Дастархольма спроси, если в университет вернемся. Только не сразу, сначала подготовь морально. Чтобы старичка удар не хватил!
