радуются? Темная это наука — психология…»
Но плач в самом деле принес пользу. Исцеленный постепенно успокоился и смог говорить.
— Тебя как зовут, парень? — спросил Орвуд. Надо же было с чего-то начинать.
— Гастон… Гастон Шин, — выговорил тот с усилием.
— Откуда ты родом?
— Из К… Кноттена.
— Откуда?! — Хельги подскочил будто гном, увидевший золото. Он не был силен в истории и хронологии, но благодаря собственному опыту знал совершенно точно: Кноттена в Средние века не существовало! — А скажи-ка мне, уважаемый, — осведомился он вкрадчиво, будто хитрый палач на допросе, — тебе, часом, ничего не говорит имя Корнелий Каззеркан?
— Он был моим другом, — прошелестел Гастон в ответ.
— Ага! — Теперь голос Хельги не предвещал ничего доброго. — Так, значит, это ваши добрые деяния мы расхлебываем, вместо того чтобы спасать мой драккар?!
— Кто о чем, а орк о лопате, — хихикнул гном.
Демон сверкнул желтым глазом.
— Вот я ему сейчас покажу лопату!
— Хельги, счастье мое, мы не будем его убивать! Мы его только что исцелили! — сочла нужным напомнить Меридит.
— Тогда давайте я ему просто морду набью, а? — попросил Эдуард громким шепотом.
— Не дури! — велела диса. — Куда его бить, он еще с предками до конца не распрощался!
— А что с ним еще делать-то? — спросил принц обиженно.
Рагнар в ответ ухмыльнулся:
— С собой тащить, что же еще? Здесь его не бросишь, помрет неминуемо.
— Вот ты и понесешь! — похлопала рыцаря по спине вредная сильфида. — У тебя уже есть богатый опыт перетаскивания хворых и увечных!
— Кого это я когда перетаскивал? — не понял тот.
— Ну как же? И братца Улафа, и Бандароха Августуса, и…
— А-а! — вспомнил славный рыцарь. — Было дело! Перетаскивал! — И предложил любезно: — Залезай, не стесняйся!
Но Гастон Шин сказал, что может идти сам, нога больше не болит.
Нога-то была здорова, но душа бедного юного мага пребывала в полнейшем смятении. Он ничего не понимал!
Сперва он получил удар, едва не ставший смертельным, но речь не о боевом ранении.
Он был абсолютно, непоколебимо уверен: что бы ни случилось с ними, с миром ли, с чем угодно — дружба… нет, не просто дружба, нечто неизмеримо большее, связывающее Странников в одно целое, — несокрушимо! Нет в мире силы, способной порвать эту священную связь!
И даже когда умирал от кровавого кашля Корнелий Каззеркан, Гастон не усомнился ни на минуту, он твердо знал: самого плохого Учитель не допустит! Как только подойдет край и не станет иного выхода — он обязательно пожертвует частицей Силы и спасет своего ученика.
И вдруг…
Весь его мир, маленький, но такой незыблемо-надежный, рухнул в одночасье! Те, кто были для него всем на свете, бросили его одного в степи умирать! Возможно ли такое?! Нет, это чувство нельзя было назвать обидой — он просто оцепенел от горя и душевной боли, по сравнению с которой боль в раздробленной ноге казалась комариным укусом. Он не боялся смерти — он ждал ее. Жизнь стала не нужна…
А потом, когда ему казалось, что он уже переступил роковую черту и шагнул в ту долину, из которой нет возврата, появились они. Странные, совершенно незнакомые существа. Говорили необычные, непонятные вещи. О Корнелии, о каком-то драккаре… Не пожалели сил и времени на исцеление его ноги и даже собрались тащить с собой, хотя явно спешили (причем вдогонку им, Странникам!). «Не бросишь же его здесь», — сказал оркоподобный громила. Ему, чужому человеку, такой поступок казался совершенно невозможным… А самые родные, самые близкие — бросили!
Тут Гастон Шин не выдержал и снова разрыдался, тяжело и безутешно.
— Привал! — объявил Рагнар.
— Ну чего ты опять расквасился? — спросила сильфида участливо, юноша был ей симпатичен. — Болит что-нибудь?
— Нет! — выговорил тот, стараясь взять себя в руки. Неловко было лить слезы при женщинах. — Просто… я не… понимаю! Ни-че-го!
Спутники переглянулись.
— А какой смысл скрывать? — ответила диса на общий немой вопрос. — Пусть знает!
— Чур, я рассказываю! — обрадовалась рыжая девица.
— Нет уж! — отстранил ее гном. — Ты с три короба всяких глупостей насочиняешь! Сам расскажу все как есть.
И рассказал. И от этого стало еще хуже, потому что поверить его словам было нельзя. Получалось, что они, Странники, посвятившие себя служению великой цели всеобщего счастья, обрекли целый мир на гибель! Было от чего сойти с ума!
— Неправда! Это клевета! Вы обманываете меня или кто-то обманул вас!
— Мы знали, что ты не поверишь, — грустно ответила диса. — В том-то и беда — переубедить вас невозможно.
Несчастный юноша ее почти не слышал, разум его искал спасения, цепляясь за привычнее истины.
— Наш наставник… Он не мог допустить столь роковую ошибку! Нет! Он мудр, он скоро станет бессмертным демоном!.. Нашим богом!
— Посмотри-ка на него. — Гном ткнул пальцем в одного из своих спутников, красивого, но жутковатого отпрыска одного из маленьких проклятых народов Севера. — Видишь? Вот он, к примеру, уже двадцать с лишним лет демон, и года три как бог. Но особой мудрости за ним пока никто не замечал. А ваш Учитель еще даже бессмертным не стал, рановато считать его непогрешимым!
Хельги недовольно обернулся на его голос. Он не желал, чтобы его умственные качества обсуждались при посторонних, тем более в такой неудачный момент: дело, которым сейчас занимался, было, несомненно, творческим, но об особой мудрости не свидетельствовало. Со скуки он вырезал боевым ножом ежика из маленького деревянного брусочка.
— И где только дерево в степи достал? — удивился Рагнар. — Костер и тот навозом растапливаем!
— А у меня с собой было! — пробурчал демон сердито.
Гном усмехнулся с видом «что и требовалось доказать».
— Ой, какой хорошенький! — обрадовалась Ильза. — Ты мне его потом подаришь?
— Конечно! — согласился подменный сын ярла. — Куда же еще мне его девать?
Девушка просияла. Ей было вдвойне приятно — и ежик, и от любимого!..
А тот, кого гном назвал демоном, вдруг отложил нож и уже знакомым голосом палача задал вопрос, ранивший в самое сердце:
— Скажи. Учитель ваш — он ведь сильный маг, правда? Почему же он не исцелил тебя, ведь ему это раз плюнуть! Почему бросил на верную смерть?
— Силы… Их нельзя тратить… чтобы хватило стать бессмертным… — залепетал Гастон, чувствуя, что почва уходит из-под ног.
Демон не слушал его оправданий.
— От твари, которая бросает своих близких на гибель, чтобы самой стать бессмертной, миру не приходится ждать добра! — объявил он торжественно.
И Гастон Шин не нашелся что ответить.
А потом они потребовали: «Откровенность за откровенность. Рассказывай, что знаешь. Почему Учитель должен стать бессмертным?»
