священник.
Эва вновь почувствовала, как вспыхнуло лицо.
– Там не будет священников.
– К счастью. Да, кстати, а кто там будет? – Она зашла Эве за спину и начала расстегивать ее платье.
– Ну, все Хендерсоны, конечно.
– Прекрасно. И наш Каллум, надо полагать.
– Еще придут Олдены, Смитберны, миссис Каррадерз, Годфри Балдини…
– Годфри Балдини! Вот это да! Держу пари, что Энджелл ему понравится.
Эва сжала руки.
– Я беспокоюсь насчет него. Надеюсь, он не разоблачит Энджелла. Он достаточно проницателен для этого. Может раскусить его и ляпнуть об этом.
– Если он и скажет, все решат, что он просто ревнует.
– Что ты имеешь в виду?
Наконец платье было расстегнуто и бесшумно упало к ногам Эвы. Присцилла подняла его и бросила на кровать.
– Я имею в виду, что ты всегда ему нравилась. И тебе это прекрасно известно.
– Впервые слышу, – задумчиво отозвалась Эва. – Какая дикая мысль. Годфри Балдини. Он… он такой… кажется, что он ненавидит всех окружающих.
– А он и ненавидит. Всех, кроме тебя. – Присцилла помогла ей надеть голубое платье. – А кто еще будет?
– Регина Ван дер Зее.
Присцилла замерла.
– Нет!
– Да! – в тон ей ответила Эва.
– О Боже! – выдохнула Присцилла.
– Да, у Энджелла мало шансов остаться неразоблаченным, – тихо проговорила Эва. Она уже предвидела крах их затеи. Акцент Энджелла, его громкий смех и его прямодушие – все это неминуемо оскорбит тонкий слух мадам Ван дер Зее. А если он не понравится ей, нью-йоркское общество с легкостью отвергнет его.
Эва прикрыла глаза.
Присцилла начала затягивать корсет.
– Выдохни! – посоветовала она.
– Слишком туго, – жалобно сказала Эва. – Я же не смогу ничего съесть.
Присцилла, не слушая ее, затянула корсет.
– Вот так. Там все равно будет, как обычно, какое-нибудь вчерашнее жаркое. Поешь, когда вернемся домой.
Эва повернулась к зеркалу.
– Нет, нет, – предупредила Присцилла, – еще рано.
Она встала перед ней и приспустила завязки рукавов, освобождая плечи. Затем выдернула шпильки из волос сестры и немного распустила туго стянутый лиф.
– Цилла!
– Все нормально. Теперь можно смотреть.
Она отступила в сторону, и Эва подошла к зеркалу.
На нее смотрела совсем другая девушка. Она надевала это платье и раньше, но теперь выглядела так, словно она надела его… специально для кого-то. И румянец на щеках теперь был натуральным.
Она не могла оторваться от собственного отражения.
– Попроси его остаться, – тихо сказала Присцилла за ее спиной. – И если он скажет «нет», я готова съесть собственную шляпу.
Эва улыбнулась. Девушка в зеркале выглядела неотразимой.
– Которую? – спросила Эва. – Новую, с алыми перьями?
Присцилла засмеялась:
– Не важно. Он все равно останется.
– Боже, Присцилла, – вздохнула Эва, – он останется, а что же делать дальше?
– Об этом будем думать потом, когда придет время. Не беспокойся, все будет отлично. Не стоит тревожиться. Папе он уже нравится. Сегодня он повел его к себе на работу на Уолл-стрит.
– Зачем? – удивленно повернулась Эва к сестре.
Присцилла улыбнулась:
– Он уже почти свыкся с мыслью, что Энджелл станет его зятем. Наш ковбой делает успехи, не правда ли?
Эва почувствовала, как забилось ее сердце. Энджелл может стать ее мужем? Да, отцу он нравится, в этом нет никаких сомнений. Во время обеда они почти всегда беседуют вдвоем, за исключением редких случаев, когда в их беседу сварливо вмешивается миссис Морланд. Отец дотошно расспрашивает Энджелла о скотоводстве, лошадях и о жизни на Диком Западе. Энджелл со свойственным ему юмором старался избегать скользких тем. Но иногда все-таки отвечал, и отвечал прекрасно.
– Так что же? – прервала ее раздумья Присцилла. – Ты попросишь его остаться?
Эва вздрогнула.
– Я уже просила его.
– Не увиливай. Ты же понимаешь, о чем я говорю. Не на несколько дней. Навсегда!
Эва почувствовала, как у нее внутри все сжалось.
– А что, если он откажется? – почти неслышным шепотом спросила девушка.
Присцилла вздохнула и посмотрела на сестру преувеличенно терпеливым взглядом.
– Мы же договорились насчет шляпы, ты забыла?
– Но он же подумает… Я же так ясно отзывалась о браке и что я о нем думаю… Брак должен быть альянсом и заключаться семьями в зависимости от положения в обществе.
– Какая галиматья! – прошипела Присцилла. – При таком положении дел лучшее, на что ты можешь рассчитывать, – это Каллум Хендерсон. Кроме того, какая разница, что ты говорила раньше? Люди меняются. И он тоже уже другой, не тот, что раньше. И ты, Эва, тоже меняешься.
– Я? – Она вопросительно посмотрела на сестру. – Ты думаешь, я тоже?
Присцилла прыснула.
– Посмотри в зеркало, – посоветовала она, – если ты не веришь мне на слово.
Новое платье Эвы не вызвало фурора. В любом случае к вечеру оно подходило, просто немного отличалось от привычного стиля Эвы. Она заметила долгий изучающий взгляд отца. Но он не сказал ничего определенного, только буркнул: «Ты прекрасно выглядишь, дорогая». И направился вслед за супругой к дверям.
Но Энджелл смотрел на нее так, что она покраснела до кончиков волос. Его взгляд был настолько дерзким, что у нее перехватило дыхание.
Наконец он отвернулся и предложил Присцилле руку.
И всю дорогу, пока они ехали к Хендерсонам, Эва периодически чувствовала на себе его взгляд. Сам Энджелл выглядел великолепно в своем новом костюме. И ее все время тянуло посмотреть в его сторону.
Она опустила глаза. А как он отреагирует, если она попросит его остаться, остаться с ней? Если она признается ему в своих чувствах. Если скажет ему, что ей все равно, кем он был в прошлом, что она любит его. Как он поступит?
Любовь. Поймав себя на этой мысли, она резко подняла голову, чем привлекла всеобщее внимание.
– Что с тобой, дорогая? – спросила мать, пытаясь в сумеречном свете разглядеть ее лицо.
– Нет, ничего, – быстро ответила Эва. – Просто я… мне показалось, я забыла кое-что. Но нет, я ошиблась.
