Сасс печально вздохнула, нежно сжала его руку, поцеловала кончики пальцев и отстранила прочь от себя.
— Ты уже меня спас. Ты ничего мне не должен.
— Сасс, если можешь, то не лги мне. Потому что, клянусь всеми святыми на небесах, этого я не выдержу.
— Ох, Шон.
Сасс закрыла лицо руками, и ее возглас прозвучал так устало, что он еле сдержался. Он ощущал исходящую от нее боль, и ему захотелось положить ей на лоб прохладную ладонь. Но вместо этого он нежно дотронулся до ее руки. Когда Сасс снова взглянула на него, то выглядела юной девушкой — трогательной и беззащитной.
— Ты прав, — сказала она. — Я не могу и не хочу тебе лгать. Речь идет о деньгах, Шон, но не только. На карту поставлено все. Наши мечты о будущем… и даже наши жизни, Шон. Даже наши жизни.
Она никогда не слышала ничего подобного, тем более в этом доме. Даже стены задрожали от грохота, ворвавшегося к ней в комнату. Лизабет долго лежала, прислушиваясь к шуму, пытаясь понять его происхождение. А когда поняла, то не могла поверить своим ушам.
Надев халат и сунув ноги в тапочки, она торопливо направилась по длинному коридору к лестнице, спускающейся в главную комнату дома. И остановилась, лишь когда их увидела. Лизабет даже в самых смелых своих мечтах не могла бы вообразить подобной сцены.
— Сасс, это самая нелепая вещь, какую мне доводилось слышать. Хватит играть со мной в игры. Не испытывай мое терпение! — гремел мужской голос.
Шон хватал с дивана тяжелые подушки и швырял их через комнату. Его лицо пылало гневом, но не сильней, чем лицо Сасс. Она стояла чуть поодаль, словно опасаясь, что Шон ударит ее. Или, быть может, боялась собственного гнева, так как напружинилась, словно кошка, готовая прыгнуть на добычу.
— Не говори так! — пронзительно закричала она. — Ты думаешь, я играю в какие-то игры? Это не игра, Шон, и от этого нельзя отмахнуться просто так. Выслушай меня, черт побери. Я знаю про эту женщину многое. Знаю и про людей, на которых она работает. Это не кино и не один из твоих рассказов. Это опасная тварь, и она угрожала тебе.
— Да мне наплевать, даже если бы она угрожала половине страны. Существуют законы, полиция, ее арестуют. Но ты не…
Шон тяжело дышал, его рубашка распахнулась, и Лизабет увидела полоску темных волос, бегущую по его мускулистому животу и исчезающую под джинсами.
Теперь его голос звучал спокойно, однако Шон с трудом его сдерживал.
— Не надо, Сасс. Если ты это сделаешь, то предашь все. Что будет стоить тогда наш фильм, твое выздоровление или наша любовь, если мы оба будем знать, что ты продала свою душу людям, чье место в аду? И о каких добрых отношениях между нами может тогда идти речь?
Плечи Сасс опустились, но голову она держала высоко, а в глазах все еще светилась опаска.
— Но это не будет стоять между нами долго. Если этот фильм окажется провальным, я снимусь в том, что они хотят от меня, вот и все.
Шон медленно повернулся, и тоже высоко вскинул голову. Жилы на его шее напряглись, таких усилий требовало от него самообладание.
— Ах, Сасс, как можно верить таким людям? Что помешает им пригрозить еще чем-нибудь, чтобы ты оказала им еще одну последнюю услугу?
Сасс попыталась убедить его:
— Такого не произойдет. Я позабочусь об этом.
— Ты противоречишь сама себе, Сасс. Сейчас ты за нас боишься, а завтра или послезавтра ты позаботишься о том, чтобы все было благополучно? Богатая фантазия, очень богатая…
Шон вдруг замолчал, увидев, что они не одни. Прищурив сверкающие глаза, он пронзил Лизабет взглядом.
— Лизабет, мы разбудили тебя? Что ж, присоединяйся к нам. Ведь это касается и тебя тоже.
Шон повернулся к Сасс и прожег ее черными углями глаз.
— Ну, мисс Сасс, спроси у своей подруги, сколько стоит ее жизнь. Шесть миллионов долларов? Один миллион? А как насчет спокойной души? Сколько долларов отпускается на это, моя дорогая?
Сасс отвернулась, скрестив на груди руки.
— Шон, перестань.
— Нет, уж ты ответь! — заревел он.
— Шон, Сасс, что тут происходит? Вас слышно даже в моей комнате наверху. — Лизабет переводила взгляд с одного на другого, на ее лице застыло выражение ужаса. — Пожалуйста, объясните мне, что тут происходит.
— Сасс, как ты думаешь, стоит это делать? — с сарказмом спросил Шон, но Сасс молчала, повернувшись к ним спиной, ее роскошные рыжевато-золотые волосы рассыпались по плечам. — Ты ничего не скажешь, как хозяйка дома? Как непривычно, ведь ты всегда знаешь, что хорошо и что плохо для тех, кто живет под этой крышей.
— Шон! — слабым голосом воскликнула Лизабет. Как бы ни ревновала она Сасс к этому человеку, она все же не могла представить себе день, когда он начнет говорить с таким пренебрежением и его голос будет дрожать от злости.
— Это не моя вина. Виноват Ричард, — спокойно ответила Сасс.
— Ну, нет, Сасс. Ну, нет! — Шон метнулся вперед и вцепился в диван. Он вонзил пальцы в ткань, словно хотел сделать то же самое с Сасс, с ее нежной кожей, если бы она оказалась в его руках. — Не смей сваливать все на Ричарда. Он делал лишь то, что ты ему велела.
— Я сказала ему, чтобы он нашел деньги. Но я никогда не…
— Ты приказала ему это сделать! Вот он и сделал, бедняга. Ведь тебе невозможно сказать «нет». Уж я-то знаю, что говорю. Ты вернулась тогда ко мне, едва не погибла, лишь бы добиться своего. Ты никогда не думала, что случилось бы со мной, если бы ты умерла у моего порога? Тебе никогда не приходило в голову, что я чувствовал бы тогда? Я, уже потрясенный смертью одной женщины, имел бы на своей совести еще одну жертву.
— Тогда я ничего еще не знала про твою жену, — сердито воскликнула Сасс, поворачиваясь к нему.
— Разве это имеет значение? Нет! Значение имеет лишь твоя готовность пожертвовать мной и моим душевным покоем, но получить то, что ты хочешь. То же самое и с Ричардом. Ты готова им пожертвовать. Все или ничего, Сасс. Ричард это понял, и, поскольку он тебя любит, сделал все, что ты хотела. Достал тебе деньги. А ты хоть раз спросила, откуда они? Спросила?
— Нет. — Сасс, казалось, съежилась, из нее вышел весь запал. Безмолвие, воцарившееся после ее капитуляции, казалось жутким. Она подошла к окну, не в силах смотреть на Шона. — Я не спросила, — спокойно сказала она.
Лизабет обогнула диван, возле которого все еще стоял Шон, напрягшись от гнева всем телом, отчего оно казалось жестким и неприветливым. Ее руки дрожали, когда она очутилась возле Сасс. Она хотела прикоснуться к женщине с медовыми волосами, но она обнаружила, что не может. Слишком многое произошло в этой комнате между людьми, безмерно любившими и уважавшими друг друга. Лизабет боялась, что прикосновение лишит Сасс той защитной ауры, что так надежно обволакивала ее.
— Сасс, в чем дело? Что не так?
— Я скажу тебе, в чем дело, Лизабет, — ответил ей Шон. — Скажу, потому что от Сасс ты ничего не добьешься. Она прячется за своей глубокой и верной любовью к нам. Она использует нас, Лизабет, и я не хочу в этом участвовать. Кажется, Ричард взял деньги на завершение фильма у женщины по имени Слоан Маршалл. — Шон медленно обошел диван и остановился перед Сасс, рассказывая ее историю. — Слоан не слишком приятная особа, верно? Ее инвесторы согласились не брать с Сасс огромные проценты по ссуде, если «Женщина в конце тропы» добьется зрительского успеха.
Лизабет покачала головой, переводя взгляд с одного на другого.
— Да! — заревел Шон. — В этом-то и загвоздка! — Безобразная усмешка скривила его лицо. Сасс по-
