– Ну почему не люблю? – Василий ощутил неловкость. – Я к нему… спокойно отношусь… Я не обязан его нахваливать. Я должен рассказать про его жизнь… Зюганов дал понять, что это не его личная просьба. Это просьба Политбюро.
– А твоё давнее желание уйти от сиюминутных тем?
Она сознательно давила на больную мозоль.
– Если бы я с самого начала писал то, что мне хочется, меня бы не печатали, – терпеливо пояснил он. – И я бы не работал там, где работаю… Я напишу этот роман, и так, что мне за него не будет стыдно. Я напишу этот роман. И следом займусь тем, чем давно хочу заняться. Буду писать про любовь.
– Решать тебе, – подвела она черту под разговором.
Принесли холодную закуску, «Боржоми». Из солидарности с женой, Василий не стал заказывать алкогольных напитков.
Горячее не подкачало. Ресторан Центрального дома литераторов держал высокую марку даже в этой вселенной. Говяжья вырезка на гриле с соусом 'Тереяки', гречневой лапшой, жареными овощами и джемом из экзотических фруктов была хороша. Кофе Наталья пить не стала – попросила свежевыжатого апельсинового сока.
Домой пошли в сторону главного входа в Дом литераторов с улицы Герцена. И там, под высокими сводами холла, им повстречался Евгений Батурин, уже подвыпивший. Петровский протянул ему руку, но тот своей в ответ не подал.
– Ты прихлебай, – в непонятном запале произнёс Батурин. – Но не простой. На тебе особая вина.
Василий решил проявить добрую волю.
– Женя, тебе хочется, чтобы сразу решились все проблемы. Так не бывает. Пока экономика только развивается, серьёзное расслоение в обществе неизбежно. А потом оно сойдет на нет. Всё наладится.
Он будто не слышал Василия. Нечто упрямое, жёсткое было в его взгляде, устремлённом на Петровского.
– Рабство правит людьми. А ты и тебе подобные помогают это рабство сохранять. Ты прикрываешь его красивыми словами, извращая суть происходящего. Ты – поработитель ума. Ты опаснее других.
Василий не выдержал.
– Знаешь что, иди ты в жопу! – разнеслось по холлу. Стремительными шагами Василий направился к выходу.
Наталья догнала его только на улице.
– Зачем ты так? – спросила она.
– Женя – хороший человек. Но его упёртость переходит все границы.
Холодный воздух наполнял московские улицы. Не чувствовалось, что уже конец мая. Погода вредничала, нарушая природный порядок.
– Тебя задело то, что он говорил? – спросила Наталья.
– Да, меня задело, – с вызовом ответил Василий.
Оставшуюся дорогу они молчали.
14
Потапов был рассержен. То, что он услышал от своего компаньона, вряд ли могло вызвать иную реакцию.
– Кто наехал? Бандиты? – мрачно поинтересовался он.
– Если бы. Силовики.
– Откуда знаешь?
– Выяснил. Они, родимые.
Этого ещё не хватало. Будто у него нет других забот.
– Мало им нефти и газа?
– Они хотят всего.
Речь шла о довольно крупном предприятии, выпускавшем кисломолочную продукцию. Располагалось оно в Подмосковье. Приносило стабильную прибыль. Ещё бы, столько сил в него было вложено!.. И всё- таки, не укладывалось в голове – опять наезжают, после многих лет наездов. И кто? Потапов глянул на Бориса.
– Не знают, что ли, что один из совладельцев – депутат Государственной Думы, председатель комитета, член «Единой России»?
– Знают.
– Обнаглели, сволочи.
Надо было напрягаться, предпринимать усилия. Искать поддержку, разруливать. Ради спасения самого святого – собственности. Потапов нахмурился, обдумывая первоочередные действия, оставил кресло, прошёл несколько раз по своему просторному кабинету, встал перед окном, за которым поднималось здание бывшей Московской Думы, которое долгое время занимал музей Ленина, правее – здание Исторического музея, а ещё правей тянулась от угловой башни кремлевская стена. Внизу открытой раной лежало пространство, усеянное торчащей арматурой, кусками бетона – всё, что осталось от гостиницы «Москва», которую ни с того, ни с сего решили демонтировать.
Потапов думал о том, что придется теребить заместителя министра внутренних дел. Без этого, пожалуй, не обойтись. А ещё надо напрячь областное управление ФСБ. Пусть приструнят своих.
Всё время надо быть в готовности. Нельзя расслабляться. Кто сказал, что жизнь – развлечение? Постоянный бой. Вот что такое жизнь. Опасности подстерегают на каждом шагу.
Он повернулся. Борис Левин, совладелец и генеральный директор того самого предприятия, на которое покушались, по-прежнему сидел в кресле, вальяжно закинув ногу на ногу, дымя дорогой сигаретой. Потом вдруг с опаской посмотрел по сторонам, на потолок, спросил, понизив голос:
– Нас не пишут?
– Пишут. Ну и что? Мне скрывать нечего. – Потапов направился назад, к своему рабочему столу. Занял кресло с высокой спинкой. Борис курил так аппетитно. – Дай, что ли, сигарету.
Левин сунул руку в карман, выудил пачку. И тут быстрые карие глаза внимательно посмотрели на Сергея.
– Ты бросил курить.
– Видишь, какие события… Одну, и опять в завязку.
Пачка перекочевала к Потапову. Сигарета была извлечена. Сергей с наслаждением раскурил её. Вредно, а как приятно. Впрочем, он был уверен – всё ограничится одной сигаретой. Он умел держать себя в узде.
Покуривая, Потапов составлял план действий. Пометки появлялись на листке, лежавшем перед ним.
– Давай пообедаем, – услышал он.
Сергей покосился на Левина.
– Здесь, в Думе?
– Обижаешь.
– Куда-то ехать нет времени. Кто будет спасать ситуацию?
– Ты же не будешь спасать её до позднего вечера, – спокойно заметил Левин. – То, что необходимо, сделай, и поедем.
Его рассудительность подействовала.
– Хорошо. Только ты меня не дергай, – предупредил Сергей.
Для начала Потапов надиктовал депутатский запрос в Министерство внутренних дел и Федеральную службу безопасности. Как только была поставлена роспись, молоденькая секретарша получила задание немедленно отправить документ фельдсвязью. После этого начались телефонные переговоры. В областном управлении ФСБ его ждали послезавтра. Так он сам попросил. Вслед за тем Сергей отправился к председателю комитета по безопасности. Стоило заручиться его поддержкой.
Как равный к равному, Потапов зашёл без всяких предупреждений. Коллега, энергичный, насупленный, проводил совещание. На Сергея глянул рассеянными глазами.
– Ты по делу?
– Да, – подтвердил Потапов.
