– Как же с Рузой? Это далеко. Туда каждый день не поездишь.
– Отпуск возьму. Попробую устроиться в санатории. На худой конец, где-нибудь поблизости, в деревне.
Он протянул руку, поймал её пальцы, длинные, изящные, легонько сжал их. Он смотрел на неё и улыбался тихой, счастливой улыбкой. Потом притянул за руку, и едва её лицо оказалось рядом, прошептал ей на ухо:
– Я тебя люблю. Выходи за меня замуж.
– Я и так твоя жена, – спокойным шёпотом возразила Ирина.
– Хочу, чтобы государство знало об этом. Оформим наши отношения официально.
– Чёрт с ним, с государством. Главное, чтобы ты выздоровел.
Дмитрий поцеловал её в щеку. Вновь зашептал:
– Сообщи Петровскому, что меня переводят в санаторий. И другим сообщи. Хайтуну – тоже.
Когда Ирина ушла, Дмитрий открыл принесенный ею пакет, достал два бутерброда с ветчиной. Один протянул соседу. Тот проговорил с мечтательным выражением на лице:
– Хорошая у тебя жена.
– Хорошая, – согласился Астахов.
– Мне бы, это… такую. А то одни сволочи попадались.
– Я тоже её не сразу нашёл.
Сосед задумался, откусил бутерброд, пожевал, опять глянул на Астахова.
– Уедешь. Кто будет, это… рассказывать мне про Хокинга и чёрные дыры?
– Заглядывай. В одном городе живём. Посидим, выпьем, поговорим.
– Много выпьем?
– Немного. Много – вредно.
– Мне много нельзя. Я это… дурным становлюсь. Не как Колька, который меня порезал. Но… тоже дурным.
– Каждый, когда много выпьет, дурным становится. – Дмитрию захотелось ещё что-нибудь вложить в голову соседа. – Что касается чёрных дыр, то они были предсказаны немецким физиком Шварцшильдом ещё в тысяча девятьсот шестнадцатом году, незадолго до того, как он погиб на Первой мировой войне. Шварцшильд их придумал, а потом оказалось, что они есть на самом деле. Такое в физике бывало неоднократно. Чёрная дыра – объект невероятной плотности, который засасывает внутрь любые другие оказавшиеся поблизости объекты, в том числе свет, из-за чего дыра в принципе невидима, потому и зовется чёрной. Космический корабль, достигший черной дыры…
– Опять вы про свои дыры! – Голос выражал вялое негодование. – Сколько это будет продолжаться? Жизни от вас нет.
– Простите, увлёкся. – Добродушная улыбка выскользнула на лицо Дмитрия. Как можно тише он сообщил соседу. – Ну что мне делать? Голос у меня зычный, как забудусь, чересчур шумно получается. – Внезапно встрепенувшись, он добавил погромче, для остальных. – Послезавтра я уже не буду вам мешать.
20
Спалось в гостевой комнате у Астахова Петровскому на удивление хорошо. Будто и не было у него никаких проблем, и не предстояло ответить на уйму непростых вопросов.
После завтрака они с Астаховым отправились в центр. Глядя на улицы, на дома, громоздящиеся вокруг, Василий проговорил:
– У вас красиво. Особенно в новых районах. И машин гораздо меньше на улицах. – Он встрепенулся. – А сколько сейчас жителей в Москве?
– Миллионов шесть, – не отрываясь от дороги, ответил Астахов.
– Шесть?! У нас все двенадцать. Уйма народу стремилось и стремится перебраться в Москву. Самый крупный город России. Самый благополучный, в нём больше всего денег и возможностей. Потому все и стремятся туда.
Тут Астахов мельком глянул на него.
– У нас Москва тоже самый крупный город, но чтобы стремиться в неё переехать… Для тех, кто хочет жить в большом городе, масса других возможностей: Нижний Новгород, Казань, Краснодар, Екатеринбург, Новосибирск, Хабаровск. Но дело в том, что далеко не каждый готов жить в большом городе. Есть много людей, которые предпочитают небольшие города. В них более спокойная, хорошо отлаженная, размеренная жизнь.
Василий ухмыльнулся, но не стал с ним спорить. Возможно, в этой вселенной всё по-другому: в небольших городах тишь да благодать, и многие предпочитают в них жить. Как в США или Заданной Европе, расположенных в той, хорошо знакомой Василию вселенной. В которой население малых российских городов сплошь нищее и замордованное.
Неподалеку от Физического факультета машина остановилась. Василий вышел под разбухшее от солнечного света небо здешней Москвы.
– Какие у вас планы? – поинтересовался Астахов.
– Хочу выяснить, где живёт в этой вселенной мой двойник, а заодно – чем он занимается.
Астахов задумчиво кивнул.
– Держите меня в курсе. А если ничего не удастся выяснить, и ночевать вам негде будет… милости прошу к нам. Вы только не стесняйтесь. Я отправлюсь домой около восьми. Вы в любом случае приходите ко мне в университет. Расскажете о результатах поисков. Мне хотелось бы быть в курсе. Я вас жду.
– Хорошо. До вечера.
Василий прямиком направился в мэрию, которая располагалась в бывшем здании генерал-губернатора на Тверской, на привычном месте. Да и внешний вид оказался точно таким же – и здесь надстроили два этажа.
Внутрь его пустили без всяких вопросов. Дородный полицейский глянул на него равнодушно: служителя закона интересовало только одно – чтобы не пронесли оружие, а рамка не отреагировала на появление Петровского. Внимательно изучив перечень отделов, он отправился в тот, который занимался информированием населения. В достаточно просторном зале почти не было посетителей. Василий направился прямиком к руководителю отдела, сидевшему у стены лицом к залу. То, что этот худощавый, лысеющий и, судя по всему, педантичный мужчина – руководитель, извещала табличка на стене. Она же сообщала, что зовут его Семёнов Евгений Петрович.
– Добрый день, – поздоровался Петровский.
– Добрый день, – монотонным голосом ответил Семёнов и указал на стул по другую сторону стола. Дождался, пока Василий сядет. – Чем могу вам помочь?
– Скажите, есть какие-то списки граждан, проживающих в Москве?
– Списки есть. Но только не проживающих, а домовладельцев. Вы с какой целью интересуетесь?
– Видите ли… мне надо разыскать родственника. Двоюродного брата. Фамилия у него Петровский, зовут его Василий, отчество Игнатович.
– Разыскать можно. Если он числится у нас. – Руководитель отдела довольно ловко прошёлся тонкими пальцами по клавишам, посмотрел на экран монитора. – Есть такой домовладелец. – Он повернул голову к Петровскому. – Но вы должны показать ваши документы. Мы фиксируем тех, кто получает такие справки.
Это было неожиданно. Что показать? Водительское удостоверение из СССР? Здесь, где слыхом не слыхивали про Советский Союз? А, впрочем, у него есть другое. Может, сойдет? Хотя здесь Республика Россия, а не Российская Федерация.
Выхода не было. Василий достал портмоне, вытащил из него нужное удостоверение, протянул чиновнику. Тот глянул на закатанный в пластик бумажный прямоугольник, поднял удивленные глаза на Василия.
– Это же вы и есть, – раздался его сдавленный голос.
– Я его двоюродный брат, – упрямо выговорил Петровский.
– Но… имя, отчество… Разве так бывает?
Василий легкомысленно пожал плечами:
