– Клео сегодня эсэмэску прислала, – сказала Клодин. – Она пишет, все только и говорят, что про мой День Варенья. Даже нормалы!
– Так он все-таки будет? – спросила Ляля.
– Ура! – Войу бросил вилку и захлопал в ладоши. – Наконец-то хоть одна девчонка с мозгами!
– До него еще восемь дней, – объяснила Клодин, не обращая внимания на братца-задаваку. – Может, к тому времени все уляжется.
– Ну да, верно, – сказала Ляля и снова взялась за еду.
Клодин слишком хорошо знала свою подругу. Ляля ни капельки не верила, что праздник состоится, так же как и братья Клодин. Однако она делала вид, что все еще может состояться, а это было главное. Это значило, что надежда еще есть!
Глава 15
ЛОТС до мозга костей
– «Правда или желание»? – спросила Мелоди. Ее прическа была разукрашена оливково-голубыми перышками.
Кандис загнула страницу журнала «Marie Clair» и села на кровати.
– Желание, великая белая госпожа!
Мелоди отдернула дымчато-розовые занавески и посмотрела в окно на коттедж Джексона. Темный и безжизненный. Как и всю неделю.
– Выбери «правду», а?
– Ну ладно, пусть будет «правда».
Играть на «правду или желание» было почти нечестно, учитывая, что Кандис находилась под влиянием магии Мелоди – если это, конечно, была магия. А то, может, Мелоди вообще валяется в канаве, и ей просто мерещится перед смертью. Но как еще все это объяснить? Мелоди Карвер никогда не была из тех, к чьему мнению прислушиваются. А теперь вдруг все пляшут под ее дудку. Может, это вообще какая-нибудь версия «Чумовой пятницы», воплощенная в жизнь! Может, они с Кандис просто поменялись телами? Мелоди взглянула на свою плосковатую грудь. Нет, не похоже. А может быть, кто-то из ЛОТСов поделился с ней своим даром? Но кто? Вампиры, оборотни, зомби, мумии, горгоны… Она вспомнила всех, кого знала. Никто из них на такое способен не был. Единственное, что выглядело логично (хотя бы отчасти), – это что Мелоди вдруг сама собой превратилась в роняющего перья ЛОТСа, которого почему-то все слушаются. Кто же она такая? Черный Лебедь[14]?
– Где мамина белая шелковая блузка? – спросила она у Кандис, продолжая испытывать свое могущество.
Сестра заморгала.
– Ты имеешь в виду ту блузку, которая раньше была белой?
– Видимо, да. А что? Что с ней случилось?
– С ней случилась сальса на вечеринке у бассейна Кармен Дедерич. Пришлось выкрасить ее в черный цвет. Теперь она лучше прежнего!
И Кандис, довольная, откинулась на пуховые подушки и снова погрузилась в чтение журнала.
Они играли так уже почти час. Кандис каждый раз выбирала «желание», а Мелоди, с помощью своей новообретенной силы, требовала «правду». Пока что ей удалось выяснить следующее:
1. Кандис нравятся эти перышки. И вообще, ей нравится, что сестра экспериментирует со своей внешностью и ищет свой персональный стиль. Но перья и толстовки – все равно как зубная паста и апельсиновый сок, только в мире моды. Придется отказаться либо от одного, либо от другого. И Кандис голосует за толстовки.
2. Когда Кандис хочет завести себе нового парня, она посылает ему свою фотку в бикини. Когда парень отвечает – а он всегда отвечает, – Кандис объясняет, что ее помощница ошиблась: вообще-то фотка была предназначена не для него, а для агентства моделей. После этого ее обязательно приглашают на свидание.
3. Дневник Кандис – наполненный описанием одиноких вечеров, проведенных в библиотеке, пока ее подружки веселятся на тусовках, – сплошная липа. Она иногда «случайно» забывает его в гостиной, чтобы родители прочли и прониклись, пока она тусуется.
4. Все новые друзья Кандис в Салеме думают, будто ее папа – сотрудник ЦРУ. Если бы они узнали, что он – пластический хирург, они бы решили, что ее красота искусственная. А это неправда!
5. Никакого ущемления седалищного нерва у нее нет, и никогда не было. А почему же она тогда бросила балет? Потому что как-то раз она громко испортила воздух во время бризе[15], и все это слышали.
6. Самая страшная тайна Кандис? После того, как ее заставили пойти слушать, как Мелоди исполняет йодль «Hirtenruf – Auf der Alp», вместо того, чтобы кататься на пони у Лори Шерман, Кандис бросила пенни в фонтан у входа в театр и пожелала, чтобы сестра больше никогда не пела. И через месяц у Мелоди началась астма. Кандис решила, что это она во всем виновата, и дала клятву больше никогда в жизни не брать в руки ни единого пенни. Когда она услышала пение Мелоди на фотосессии для «Teen Vogue», у нее просто гора с плеч свалилась. Теперь Кандис больше не считает себя виноватой, но пенни все равно никогда больше в руки не возьмет, все равно они грязные и ничего не стоят.
Игра, конечно, была нечестная, но Мелоди необходимо было хоть как-то отвлечься, чтобы успокоить нервы. С одной стороны, Джексон вот-вот уедет, с другой стороны, ее лживые родители вот-вот вернутся… Она уже успела протоптать дорожку в овечьей шкуре, которая лежала у Кандис на полу вместо ковра.
Предыдущие два дня она искала госпожу Дж. и Джексона. Она расспрашивала учителей, учеников, соседей; обшаривала парк и торговый центр «Риверфронт»; показывала их фотографии на стойке билетного контроля в аэропорту… Все опрашиваемые моргали, прежде чем ответить. Все они отвечали правду, но сказать им было нечего.
А вот Бо и Глория могут рассказать о многом… И Мелоди наконец готова была их выслушать. «Меньше знаешь – крепче спишь» – фигня! Вот Мелоди всю жизнь ни о чем не знала, а лучше ей от этого не становилось. Пора попробовать другую стратегию: «Знание – сила»!
– «Правда или желание»?..
По стене комнаты мазнул свет фар. Кандис отшвырнула журнал.
– Обожемой, вот и они!
У Мелоди вспотели ладони. «Знание» подъезжало к дому…
– «Правда»! – сказала Кандис. – Ты не расскажешь маме с папой, что я потратила деньги, оставленные на уборщицу, на распылитель для автозагара?
– При одном условии. Ты им не расскажешь, что я не ходила в школу?
– Никогда в жизни! – Кандис сделала большие глаза.
Они пожали друг другу руки.
– Заметано!
– Фу-у! Ты что, таешь, что ли? – Кандис вытерла мокрую ладонь о свои бордовые джинсы в облипку. – А ты знаешь, что ботокс помогает от потливости? Ты бы поговорила об этом с родителями.
– Ага, внесу это в список тем…
– Hola, senoritas! – крикнул снизу Бо. – Mama? y papa? esta?n en la casa! [16]
Кандис сбежала вниз и обняла родителей. Мелоди не спеша спустилась вниз. От их одинаковых бирюзовых camisetas[17] несло затхлым самолетным воздухом.
– Ну что, как съездили? – спросила Кандис.
Оба захихикали, как школьники, вспомнившие шутку, понятную только в их компании.
– Lo que haiga pasado en «Punta Mita» se queda en «Punta Mita»[18]
