Теперь-то Семенов уже все понимал.
Это было не учение, а мука. Кузнецов оказался на редкость бестолковым учеником. Он поминутно падал, руль упорно отказывался повиноваться его неумелым рукам, седло уезжало куда-то вбок, ноги срывались с педалей. Первые успехи стали намечаться лишь через полчаса, когда две пары зорких глаз внимательно осмотрели все подступы к особняку, все складки рельефа, все необходимые ориентиры.
Занятие велосипедистов прервало появление патруля жандармов с собаками. Старший патруля – фельдфебель – было набросился на них с руганью, но, заметив офицерский китель с серебряными погонами и орденами, сразу сбавил тон, извинился, однако попросил господина обер-лейтенанта удалиться, потому что в этом месте купаться, загорать, кататься на велосипеде не разрешалось.
Кузнецов и Семенов не стали спорить с жандармами; соблюдая достоинство, они оделись и ушли, им все равно делать здесь уже было нечего. В памяти у каждого достаточно прочно запечатлелся план территории, занимаемой личной резиденцией господина рейхскомиссара Украины Эриха Коха.
Ночь прошла спокойно, а утром разведчики разошлись, договорившись, что встретятся днем в конспиративной квартире на Грабнике – северо-восточной окраине Ровно. Чтобы попасть туда, Валентин должен был миновать самое оживленное и многолюдное в оккупированном городе место – базар. Подходя улицей Франко к толкучке, он еще издали увидел немецкого офицера, внимательно разглядывающего прохожих. Семенову это не поправилось, но сворачивать в сторону было уже поздно, и вообще у разведчика успело выработаться правило: при встрече с офицером или жандармом идти прямо на него и четко, но не вызывающе приветствовать. И действительно, до сих пор в подобных случаях его еще никто не останавливал и документы не проверял. Но на этот раз Валентину не повезло: немец окликнул его и властно потребовал документы.
Семенов протянул офицеру удостоверение личности, увольнительную и… тогда только узнал под козырьком низко надвинутой фуражки серые глаза Кузнецова. Зиберт быстро просмотрел его бумаги и еле слышно, не шевеля губами, шепнул:
– На Грабник не ходи, квартира провалена, там засада гестапо. Встретимся у Лисовской, вечером.
Валентин спрятал документы в карман, почтительно козырнул и зашагал в обратную сторону. Вечером у Лисовской он узнал, что Кузнецов, рискуя навлечь на себя подозрение, около часа поджидал его возле базара, что-бы перехватить и предупредить о засаде, о которой ему самому стало известно совершенно случайно.
Судьба хранила рейхсминистра Розенберга – поездка его по улицам украинского города Ровно не состоялась, отпали, следовательно, и все планы покушения на него. Семенов вернулся в отряд.
Между тем в доме № 15 по улице Легионов продолжалась обычная жизнь. Все так же собиралась компания, менялись только время от времени посетители: одни уезжали, другие приезжали. И вот однажды в гостиной появился высокий офицер лет двадцати восьми, в черном эсэсовском мундире. Его темные, уже редеющие волосы разделял безукоризненный косой пробор. Светлые глаза смотрели умно и настороженно.
Остановившись на секунду перед Зибертом, он слегка наклонил голову и представился:
– Штурмбаннфюрер[4] фон Ортель.
Зиберт, приветливо улыбаясь, встал и пожал протянутую ему твердую руку. Об этом эсэсовце он уже слышал от многих, в том числе и от его подчиненной – Майи Микота, и давно искал встречи с ним.
ГЛАВА 9
Шоссе Киев – Львов одна из главных магистралей Украины. Прямое и довольно широкое, оно на 320-м километре от столицы республики вдруг ныряет в низину, а через два километра так же внезапно взмывает вверх, Здесь-то и устроился небольшой украинский город с названием вроде бы даже неуместным для этого места – Ровно. Сохранилось его выразительное описание, относящееся к концу прошлого века:
«Если вы подъезжаете к местечку с востока, вам прежде всего бросается в глаза тюрьма, лучшее архитектурное украшение города. Самый город раскинулся внизу над сонными, заплесневевшими прудами, и к нему приходится спускаться по отлогому шоссе, загороженному традиционной „заставой“. Сонный инвалид лениво поднимает шлагбаум, – и вы в городе, хотя, быть может, не замечаете этого сразу. Серые заборы, пустыри с кучами всякого хлама понемногу перемежаются с подслеповатыми, ушедшими в землю хатками… Деревянный мост, перекинутый через узкую речушку, кряхтит, вздрагивая под колесами, и шатается, точно дряхлый старик…»
Конечно, и тогда в городе были и другие достопримечательности, кроме тюрьмы, – например, укрытое в глубине двора вековыми деревьями и декоративным кустарником красивое двухэтажное здание с шестью колоннами по фронтону. Особняк – одна из достопримечательностей города, некогда здесь была губернская гимназия, в которой учился и автор приведенных выше горьких строк – знаменитый писатель Владимир Галактионович Короленко. Сейчас в здании и примыкающих к нему более скромных постройках партийные учреждения области.
В наши дни улица, где стоит дом с колоннадой, носит имя Калинина. Но в годы оккупации она называлась иначе, по-немецки, – Шлоссштрассе, а в самом старом особняке размещались рейхскомиссариат Украины и личная резиденция рейхскомиссара Эриха Коха.
Улица (сильно, конечно, как и все Ровно, изменившееся с короленковских времен) справедливо считалась одной из лучших в городе, поэтому почти все дома на ней были заселены высшими чинами фашистской администрации и офицерами. Ровенцы старались на Шлоссштрассе не появляться, разве что только по вызову РКУ. В этом случае в качестве пропуска им служила повестка с точным указанием дня и часа явки. Просто так, без дела пребывание на Шлоссштрассе было опасным; в любой момент жандарм или гестаповец в штатском мог проверить документы и потребовать объяснить причину появления близ рейхскомиссариата.
