— Не просто рассерженный, а разгневанный до ярости.
— Опасный?
— Дух женщины вряд ли способен на крайности. А умерла она совсем недавно. Чуть больше недели назад — в тот самый день, когда освободили Аргуса.
— Проклятие.
Олимпия покопалась в сумке, которую принесла с собой, и вскоре вытащила несколько лоскутов и бутылочку с густой ароматной жидкостью.
— Что случилось? — настороженно спросил Сайрус.
Они с Питером подошли последними.
Олимпия пристально посмотрела на каждого из братьев и вздохнула:
— Думаю, вам лучше остаться здесь. В доме труп.
Оба побледнели и испуганно посмотрели на дверь, а леди Уэрлок добавила:
— Лежит он здесь чуть больше недели, так что приятных впечатлений ожидать трудно.
— Но как вы об этом узнали?
— Лорд Вон обладает даром видеть блуждающий дух. А что касается остального — всего лишь жизненный опыт. К сожалению, уже не раз доводилось видеть покойников. — Оба известия не оказали на молодых людей катастрофического впечатления, и Олимпия немного успокоилась. — Аргус говорил, что вам известно о наших необычных способностях, но я все-таки сомневалась.
— Да-да, мы знаем, — кивнул Питер. — Собственными глазами видели, как сэр Аргус заставил Вейл забыть о своем присутствии. Ему пришлось это сделать, ведь всем известно, что слуги не умеют хранить секреты. И на возницу, который привез нас в Санданмор, тоже пришлось воздействовать подобным образом. — Юноша с уважением посмотрел на Яго. — Вы и вправду видите, что в доме кто-то умер, милорд?
— Да, — ответил лорд Вон. — Пожилая женщина. Но убил ее не возраст.
— Может, необходимо срочно сообщить нашему отцу? Он выполняет обязанности мирового судьи.
— Несомненно, но только учтите, что скопление людей может помешать расследованию.
— Мы позовем только папу и больше никого.
Питер и Сайрус поспешили к лошадям.
Леопольд задумчиво посмотрел вслед.
— Как легко они все восприняли, — заметил он, не скрывая удивления. — Можно подумать, каждый день сталкиваются с трупами, духами и с теми, кто способен видеть их даже за толстыми стенами.
— Думаю, сказывается благотворное влияние герцога. — Олимпия повернулась к кузену. — Вчерашний обед многое прояснил: дом его светлости открыт для всех родственников, и молодежь пользуется там полной свободой. Герцог Санданмор производит впечатление очень умного и доброго человека, хотя и немного эксцентричного.
Она мимолетно улыбнулась, но тут же снова стала серьезной. Открыла пузырек, полила пахучей жидкостью сначала один кусок ткани, затем второй и протянула лоскуты кузенам.
— Должно быть, ему удалось научить домашних спокойствию и рассудительности. Ну, а теперь пойдемте. Пора приниматься за дело.
Едва изыскатели успели переступить порог, как в лицо ударил смрад смерти. Олимпия оставила дверь широко открытой и быстро обвязала лицо пропитанной духами тканью. Тело нашли быстро, а беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы установить причину смерти. Олимпия оставила Яго беседовать с разгневанным духом, а сама спустилась в подвал — туда, где брат провел две страшные недели. Леопольд и Бенед не отставали ни на шаг.
Темная сырая камера превзошла самые страшные ожидания. От острого, непреодолимого ужаса Олимпия едва не потеряла сознание и с трудом удержалась на ногах. Мрачное зрелище угнетало: толстая цепь в стене, убогий соломенный матрас на холодном каменном полу, единственный стул, на котором мучитель восседал, наблюдая за истязаниями. Воспоминания о пытках наполняли воздух и безжалостно душили. Леопольд обнял кузину за плечи, и она приникла к нему, из последних сил пытаясь сохранить самообладание. Чтобы получить необходимую информацию, требовался ясный ум.
— Его держали здесь в полной темноте — обнаженным, прикованным к стене, голодным, погибающим от жажды, — прошептала она. — Почему же мы не почувствовали его страданий?
— Мы знали, что Аргус в беде. — Леопольд прищурился, пытаясь что-то разглядеть во мраке. — Предупреждения начали поступать, как только его заточили в этот подвал. Вот только определить место никак не удавалось. Аргус, конечно, необычайно крепок, и все же парню повезло, что девочка оказалась такой смышленой и сразу поняла, где искать.
Олимпия, наконец, собралась с силами, отстранилась от кузена и выпрямилась.
— По-твоему, его держали обнаженным? — уточнил Леопольд.
— Он признался вчера вечером, когда мы разговаривали, возвращаюсь из главного дома. Думаю, через несколько минут прочитаю в мрачной ауре все подробности.
— Теперь понятно, что случилось с шалью леди Лорелей.
— О чем ты?
— Помнишь ее слова во время первой беседы, сразу после приезда? Она рассказала, что поначалу приняла Аргуса за видение: решила, что перегрелась на солнце. Но, исчезая, он забрал с собой ее шаль. Только поэтому она и поверила в реальность событий, написала нам, а сама бросилась на поиски.
На мгновение жестокие воспоминания о мучениях брата отступили. Олимпия взглянула на Леопольда, и тот широко улыбнулся. Бенед тоже не сдержал многозначительной ухмылки. Баронесса покачала головой и тихо рассмеялась.
— Значит, дочка герцога не только увидела Аргуса во всем мужественном великолепии, но и немедленно приступила к делу. Если столь пикантная подробность станет достоянием общества, к алтарю придется бежать бегом.
— Скорее всего, — согласился Леопольд, однако тут же нахмурился и строго приказал: — Немедленно выбрось эту затею из головы. Если Аргус и решит жениться, то только по собственной воле. Думаю, так будет лучше и для леди Лорелей — во всяком случае, для ее душевного спокойствия. Надеюсь, все произойдет без твоего вмешательства.
— Хотелось бы верить, — поддержал Бенед.
— Ты что-то увидел? — уточнила Олимпия.
— Никаких видений или снов, если ты об этом, — пожал плечами Леопольд, — Просто знаю.
— Они прекрасная пара, — пояснил Бенед. — Мисс Сандан это понимает, а Аргус все еще сопротивляется очевидному.
— Но ведь брат не уставал твердить, что никогда не женится, — возразила Олимпия. — До недавних пор каждый брак, который ему доводилось видеть, не приносил ничего, кроме разочарования и несчастья, в том числе и союз наших родителей. Скажу честно: как только увидела леди Лорелей, первым делом подумала, что она создана для Аргуса. И все же, чтобы он сам это осознал, необходим особый импульс.
— Не беспокойся, импульс обеспечим, — кивнул Леопольд. — Нет ничего проще. Достаточно почаще оставлять парочку наедине. Семена прорастут, и урожай не заставит себя ждать. — Он слегка нахмурился. — Правда, поначалу Аргус будет упрямиться, сопротивляться чувствам, но в конце концов уступит. Сердечный кризис положит конец бесполезной битве с самим собой. Ну, а теперь давайте поскорее выполним печальную миссию.
Олимпия коротко кивнула и сосредоточилась на воспоминаниях о страданиях брата; она читала их в воздухе, как раскрытую книгу. Тесный подвал с трудом вмещал энергию насилия и сопротивления. Труд оказался мучительным, изнуряющим, отнял душевные и физические силы и оставил одно-единственное желание: забиться в укромный уголок, свернуться калачиком и долго-долго плакать. Из подвала удалось выбраться только благодаря помощи Леопольда. Однако, выйдя из кухни и сделав несколько шагов в сторону комнаты, где остался Яго, Олимпия поняла, что спасительное уединение откладывается на неопределенное время. Возле закрытой двери гостиной стояли бледные как мел братья Данн. Несмотря на стремление казаться смелыми и мужественными, Сайрус и Питер не могли сдержать отвращения и ужаса. Из комнаты доносились голоса: Яго с кем-то тихо разговаривал. Судя по всему, мировой судья прибыл без
