ее братьям и сестрам повезло значительно больше: в их жизни постоянно присутствовал отец, умный и благородный герцог Санданмор. Для самого же Аргуса неизменной величиной всегда была сестра. А вот сейчас он остался один, в то время как Олимпия отправилась на поиски приключений.
Сэр Уэрлок нервно поднялся, быстро подошел к окну и остановился, глядя в сад; напряженная поза выдавала тягостные переживания. Фантазия подсказывала Лорелей, что у него есть множество поводов для мучительных раздумий, однако хотелось услышать простое, откровенное признание. Подавив вздох, она тоже отложила бумаги, неуверенно приблизилась и встала рядом.
— До темноты должны вернуться, — произнесла она шепотом, предположив, что Аргус беспокоится о безопасности родных.
— Мне следовало поехать с ними, а не сидеть здесь, — отозвался он охрипшим от досады голосом.
— Нет, не следовало, и придется это принять, хотите вы того или нет. Поездка верхом с перевязанными ребрами закончилась бы плохо, и вместо помощника вы превратились бы в обузу. Они прекрасно справятся и без вас.
Аргус неожиданно обернулся, схватил за плечи и посмотрел на нее побелевшими от гнева глазами.
— Я сам должен разыскать своего мучителя, — прошептал он. — Я, и только я, должен его схватить и заставить дрожать от страха перед тем, кого он бесконечно унизил и едва не лишил жизни.
Лорелей осторожно коснулась его бледной щеки.
— И непременно все это сделаете, как только окончательно выздоровеете. А если раньше времени попадете в критическую ситуацию, то раны подведут и цель отодвинется на неопределенный срок. Если хотите предстать перед врагом во всем своем могуществе, наберитесь терпения. Только в этом случае Корник увидит в вас реальную угрозу собственной жизни.
Аргус накрыл ладонью тонкие пальцы. Мисс Сандан убеждала так же, как обычно убеждала Олимпия, — не пытаясь спрятать правду за красивыми словами. Манера нравилась ему куда больше, чем должна была бы нравиться. А еще нравился теплый глубокий взгляд изумрудных глаз. Этот взгляд притягивал, заставлял склониться ниже, еще ниже… пока губы не коснулись губ. Тревожный колокол в голове напрасно взывал к самообладанию и твердости духа.
Лорелей доверчиво прильнула к нему и обвила руками шею. Она точно знала, что на сей раз поцелуй продлится недолго: отцовская библиотека — не самое подходящее место для встреч наедине. Но разве можно отказать себе в нескольких счастливых мгновениях? Она наслаждалась близостью и сгорала от желания, ощущая во рту дерзкий и в то же время нежный язык. Затем набралась смелости и ответила на ласку. Услышав приглушенный, полный сдержанной страсти стон, Лорелей почувствовала, как дрогнуло горячее мужественное тело Аргуса — он на миг замер, словно испугался собственных порывов, но тут же прогнал сомнения и принялся ласкать ее с новой силой.
Смелые прикосновения не пугали Лорелей; она лишь откровеннее прижималась, боясь упустить хотя бы миг близости. Вот губы Аргуса отстранились, и она что-то разочарованно пробормотала, но тут же удовлетворенно вздохнула: поцелуи возобновились, теперь они согревали шею. Сильные ласковые руки Аргуса поднялись и легли ей на грудь. Дерзкая ласка развеяла чувственный туман, но только на мгновение: удивление утонуло в потоке наслаждения, ставшего в десять раз острее, когда за ладонями последовали горячие губы.
Не прекращая поцелуев, Аргус прижал Лорелей к стене. Опустив корсаж платья, он обнажил ее грудь и лизнул твердую вершинку соска. Лорелей запустила пальцы в его густые непослушные волосы и замерла, уступив новым, ни разу в жизни не испытанным ощущениям.
И вдруг все томительное счастье внезапно оборвалось. Не успела она сообразить, что ее снова отвергли, как оказалась на свободе. Аргус торопливо привел в порядок корсаж, а сам отскочил на несколько футов и принял непринужденную позу.
В душе Лорелей вскипела обида, однако высказать негодование ей не довелось: в коридоре послышался голос отца. Ах, только бы ее не выдал предательский румянец!
— Абсолютно детский способ, ваша светлость, — произнес Макс, открывая дверь и пропуская герцога вперед.
— Не отрицаю, — согласился лорд Санданмор, — тем более что позаимствовал я его у Корнелиуса.
— Что же ты сделал, папа? — поинтересовалась Лорелей и с радостью услышала, что волнение не отразилось ни в голосе, ни в интонации.
— Едва миссис Бентон начинала говорить, его светлость тут же заходился кашлем, — ответил за господина Макс. — Гостья вскоре ушла. Подозреваю, что побоялась заразиться.
Подозрительно быстрые, цепкие взгляды отца и Макса смутили Лорелей: оба посмотрели сначала на нее, а затем — столь же внимательно и оценивающе — на сэра Уэрлока. Кажется, ни тот ни другой не поверили, что юная леди и джентльмен провели время в рассудительной беседе и просмотре старинных книг. К счастью, комментариев не последовало, а потому мисс Сандан позволила себе расслабиться и даже улыбнулась мальчишеской проделке герцога.
— Учти, она обязательно вернется.
— Хочется верить, что хотя бы не очень скоро, — развел руками лорд Санданмор.
Работа продолжилась, однако вскоре Лорелей сослалась на усталость и ушла. Спустя некоторое время она посмотрела в окно спальни и увидела сэра Уэрлока — тот возвращался в садовый дом. Конечно, она понимала, что должна благодарить Аргуса за то, что даже в минуты страсти он сумел сохранить рассудок и услышал шаги и голоса, но почему-то особой признательности не ощущала. Обида заслонила и мысли, и чувства: сколько же можно терпеть откровенное пренебрежение? В очередной раз с ней позабавились, а потом оттолкнули, как надоевшую игрушку.
Сэр Аргус Уэрлок ушел, но Рональд продолжал задумчиво смотреть на дверь.
— Скажи, Макс, моя дочь действительно выглядела так, как будто общение с этим джентльменом не ограничилось разговорами?
— Да, сэр. То же самое относится и к сэру Аргусу, хотя с его стороны была предпринята восхитительная попытка скрыть очевидный факт, — уверенно подтвердил дворецкий.
— Должен ли я вмешаться?
— Пока нет, ваша светлость. Уэрлоки располагают серьезными основаниями для сомнений относительно брачных уз. Как только джентльмен поселился в садовом доме, я просмотрел собранную вами литературу и пришел к выводу, что в этом семействе свадьба неизбежно приводит к катастрофе. Подозреваю, что гость боится достойного института семьи как огня. Впрочем, скоро страх испарится, поскольку он без ума влюблен в нашу девочку, хотя пока еще и не готов принять собственные чувства.
— У меня сложилось аналогичное мнение, однако отец обязан сомневаться, дабы защитить своего ребенка от возможных страданий.
— К сожалению, даже отцам не всегда удается это сделать. Впрочем, если я не ошибаюсь в суждениях, в данном случае все будут счастливы.
По дороге в садовый дом Аргус не переставал себя корить. Прижал дочку герцога к стене как дешевую потаскушку! Да еще и едва не попался на месте преступления. С каждым днем безумие укоренялось все основательнее, а похоть бесстыдно набирала силу. Отвратительно!
На пороге гостиной он решительно отбросил размышления о сладких губах, нежной коже и риске оказаться у алтаря. Кузены и сестра уже вернулись. Судя по их усталым, опустошенным лицам, экспедиция успеха не принесла: или не удалось найти вообще ничего, или находки оказались крайне огорчительными. Аргус налил себе бренди и сел на софу возле бледной, вялой Олимпии.
— Ну что, неудачно?
— И да, и нет. — Сестра поднесла к губам бокал. — Знаю, как выглядит сам Корник, и представляю его сообщников. Выяснила, что дом ему не принадлежит, хотя какая-то связь все-таки существует. В воздухе витало презрение, а вот ощущения собственности не чувствовалось. Неприятно, что мы там обнаружили труп.
