— Ну, а поскольку все сложности уже позади, вы решили погулять. Позволите немного проводить?
— Конечно! — с готовностью согласилась Лорелей. — Но почему же немного?
— Нужно идти в деревню: необходима помощь в трудных родах. Герцог уже там и просил не задерживаться. Очевидно, эта женщина пользуется его особым расположением?
— Папа думает, что мы ничего не знаем, но несколько лет назад она была его любовницей.
— Но это не его ребенок?
— Нет. Папа внушал моим старшим братьям, что мужчина должен проявлять осторожность, особенно когда имеет дело с девушкой. Но этим наставление не ограничилось: он пошел дальше и изложил несколько надежных способов защиты, а особенно подробно тот, который способен предохранить от сифилиса.
— Ни за что не поверю, что подобные беседы велись в вашем присутствии.
— И правильно сделаете. Я сидела под дверью и подслушивала через замочную скважину. Вскоре, однако, меня поймал Макс, так что просвещение неожиданно оборвалось. Потом, правда, дворецкий объяснил, что поскольку папа когда-то сам был юношей и очень хорошо понимает сыновей, то в дальнейшем беседа сосредоточилась на тяжелых болезнях, которые возникают, если не соблюдать осторожность.
Теперь уже рассмеялся не только Септимус. Олимпия тоже весело расхохоталась.
— Должно быть, говорил он очень убедительно, иначе с какой бы стати Филипп, второй в очереди наследования, несколько месяцев подряд твердил, что мечтает посвятить себя Господу и стать священником? Отец объяснил, что если брат не перейдет в католичество, ничего не изменится: протестантские священники обета безбрачия не дают. Филипп еще немного поупрямился, но потом встретил хорошенькую молочницу.
Все трое с удовольствием гуляли по тенистому парку, наслаждались чудесным летним днем, болтали о пустяках, шутили. Скоро Лорелей заметно повеселела — а новые друзья именно этого и добивались. И хотя не очень приятно сознавать, что окружающие без труда читают твои чувства, она была благодарна и за компанию, и за поддержку. Конечно, хотелось бы узнать, надолго ли Аргус уехал и когда собирается вернуться, однако спросить прямо недоставало мужества.
— Завтра исполнится месяц с того дня, как Аргус исчез, а до сих пор не пришло ни одного письма.
Лорелей казалось, что сердце превратилось в камень. Но камень не болит, а ее сердце болело. Уж лучше бы действительно окаменеть, мрачно думала она. За время долгой разлуки любимый не прислал даже короткой записки с пожеланием полного выздоровления.
Мисс Сандан уныло сидела в утренней комнате, погруженная в печальные размышления. Да, она проиграла. Всеми силами пыталась показать, что любит и никогда не оставит, и все-таки не смогла добиться ответного чувства. Теперь уже стало абсолютно ясно, что рисковать не имело смысла.
— Может, выйдешь погулять? — предложила Олимпия, на миг подняв глаза от сложной вышивки, над которой увлеченно работала. — Смотри, дождь закончился и выглянуло солнце. Пройдись по саду, сразу станет веселее.
Лорелей понимала, что своим настроением способна нагнать хандру даже на жизнерадостную подругу, а потому послушалась и встала. Скоро ноги сами привели ее в укромный уголок яблоневого сада. Здесь она поняла, что любит Аргуса, и здесь же впервые доказала свою безоглядную преданность. В то время душу переполняли мечты и надежды. А сейчас? Сейчас жизнь рассыпалась в прах.
Лорелей опустилась на траву и прислонилась спиной к толстому стволу.
— Лолли!
Лорелей посмотрела сквозь листву: Дариус и Олуэн целенаправленно шагали в ее сторону. Да, в этих мальчиках сейчас сосредоточилась ее единственная надежда. Аргус ни за что не бросил бы сыновей, а те пока не высказывали намерения вернуться в Радмур. Уехали только Яго и Леопольд — обоих призвала работа, причем, насколько удалось понять, весьма секретная. Лорелей быстро вышла из укрытия и приветливо помахала рукой.
— Вам здесь нравится?
Дариус слегка нахмурился и посмотрел по сторонам.
Лорелей попыталась взглянуть на пейзаж глазами двенадцатилетнего подростка. По сравнению с прочими частями сада эта выглядела не лучшим образом. Деревья росли слишком густо и буйно, кусты никто не подстригал, а трава давным-давно не знала косы. И все же именно за дикое очарование она и любила забытое садовниками местечко; здесь природа сама решала, что и как устроить.
— Это мое убежище, и мне здесь нравится, — уверенно ответила мисс Сандан и улыбнулась: — Рассказывайте, зачем пожаловали.
— Ваш отец сказал, что когда-то вы собирали необычные камни, — начал Олуэн. — Вот мы и хотели спросить, помните ли вы, где они хранятся, или давно все выбросили.
— Конечно, помню. Камни целы. Собраны в большом темно-синем сундуке, а сундук стоит на чердаке, в восточном крыле, и на нем ярко-красной краской написано мое имя. Вы интересуетесь камнями?
— Конечно. Они же все разные. Правда, Дариус сомневается. А я уверен: ваша коллекция докажет, что так оно и есть.
— Думаю, ты прав, и Дариус сам в этом убедится. Если хотите, пойду с вами и помогу найти сундук.
— Нет, спасибо. Вам сейчас вредно лазить по чердакам и двигать всякие тяжелые вещи.
— Но я уже окончательно выздоровела, и рана почти незаметна.
— Дело не в ране, — серьезно возразил Дариус. — Ребенку может не понравиться.
— Прости?
Лорелей отлично расслышала, что сказал мальчик, и все же лихорадочно пыталась найти опровержение очевидному смыслу заявления. Увы, на ум приходило лишь одно ужасное обстоятельство: женские дни уже дважды обошли ее стороной. Катастрофа, иначе и не скажешь.
— Ребенок, говоришь? — обреченно переспросила она.
Первым ответил шустрый, непосредственный Олуэн:
— Точнее, сразу два. У вас будут близнецы, как у вашего отца. Но мы никому ничего не скажем до тех пор, пока вы не встретитесь с нашим отцом и не откроете ему тайну.
Разговор продолжался еще несколько минут, однако Лорелей почти не отдавала себе отчета в том, что слышит и какие слова произносит. С тех пор как прозвучало главное слово — «ребенок», мир отступил и замер.
Но ведь это не просто ребенок, думала Лорелей, вновь забившись в свой уголок. Это сразу двое детей!
Поначалу ей хотелось опровергнуть эту новость, сославшись на то обстоятельство, что о беременности ей сообщили двое подростков. Но разум отказывался доверять ложным аргументам, услужливо выдвигая собственные доказательства: например, не далее как вчера утром откуда-то явилась странная слабость, а следом подступила подозрительная дурнота. Лорелей решила, что дает себя знать недавняя рана, однако в свете последних новостей симптомы приобрели совсем иной смысл.
— Все, я пропала, — обреченно простонала она.
Легла на спину и устремила неподвижный взгляд вверх — туда, где сквозь густую листву пробивалось солнце.
О том, что скажет и что сделает отец, не хотелось даже думать. Как доказала история с Корником, этот милейший человек тоже имел предел терпения, за которым добрый отец и очаровательный Рональд мгновенно превращались в сурового, безжалостного восьмого герцога Санданмора. Он ни за что не допустит, чтобы дочь родила вне брака, тем более что отца будущего ребенка он отлично знал.
Больше всего на свете Лорелей мечтала назвать Аргуса супругом, но совсем не хотела тащить его к венцу силой. А если отец и Макс узнают, что она носит ребенка (вернее, детей) сэра Уэрлока, то именно это и произойдет. Выхода не было. Очень скоро все в доме начнут догадываться о ее состоянии; здесь беременность вовсе не считалась редкостью, а потому обитатели Санданмора отличались особой, отточенной наблюдательностью. Но может быть, если очень постараться, все-таки удастся найти решение
