— Уверена, Бекки напишет мне рекомендательное письмо. Я могла бы поехать в Лондон и…
— В Лондон? Нет. — У него мурашки побежали по спине при мысли о том, что Кейт окажется в Лондоне одна-одинешенька.
— В Лидс?
— Нет.
Она вздохнула:
— Мне следует вернуться в Кенилуорт. Я могу найти там работу, и мы с Реджи будем поближе к матери.
Мысль о том, что эта змея откроет свой поганый рот в присутствии невинного дитя, каким и является Кейт, вызвала у Гаррета ярость.
— Нет, — ровным тоном проговорил он. — Ты останешься со мной.
Она прищурила глаза:
— Вы ничего мне не должны, ваша светлость.
— Да, не должен. О чем жалею.
Кейт открыла рот от удивления, потом резко закрыла и отвернулась к ручью.
Они оба стояли неподвижно и смотрели на воду. Селезень вразвалочку вышел на берег и с тихим всплеском вошел в воду. Он начал прихорашиваться и распускать перья, как будто красуясь перед самочкой, хотя других уток не было видно.
Вдалеке ручей поворачивал. В долине росли деревья — деревья, среди которых Гаррет и Тристан играли в детстве, по которым лазили. Под одним из них Тристан зарыл «сокровище», когда убедил их с Софи поиграть в археологов.
В кроне одного из высоких деревьев Гаррет заметил что-то коричневое. А, это же домик, который они с Софи и Тристаном выстроили в то лето, когда он приехал домой на первые каникулы из Итона. Белая краска выцвела и облупилась, домик стал коричневым. Каких-то досок не хватало, другие подгнили, и в целом дом очень ненадежно балансировал между тремя толстыми ветвями.
Далеко впереди лежал невысокий холм, поросший травой и редкими деревьями. На вершине холма начинался лес. Гаррет взглянул туда — и сердце его пустилось вскачь.
— Пошли! Я хочу тебе кое-что показать. — Он взял ее под руку.
— Меня Бекки ждет…
— Бекки может подождать, — отрезал он, задохнувшись от волнения. Ему не терпелось поскорее показать это Кейт.
Он провел ее по мосту, и, проходя мимо гниющего древесного дома, Кейт спросила:
— Это вы его построили?
— Да.
— Какой он чудесный! — выдохнула она.
— Софи он очень нравился.
— Значит, она тоже была сорванцом?
Гаррет рассмеялся:
— Ну, моя тетя частенько ее так называла.
— Но я так понимаю, она из этого выросла.
— Правильно понимаешь, — ответил Гаррет. — Она… ну, в общем, я не могу ее представить лезущей в дом на дереве по веревочной лестнице.
В глазах Кейт зажегся бунтарский огонек.
— А я бы туда залезла, если бы дом был еще цел.
— Я знаю. Поэтому-то ты мне и нравишься.
Она улыбнулась ему в ответ той самой щедрой, красивой, открытой улыбкой, которую он так любил, и его сердце замерло.
Кейт отвела глаза, и улыбка ее померкла.
— Может, стоит починить его для Миранды? — сказала она.
— Хм… Пожалуй, я так и сделаю, — задумчиво ответил Гаррет. — Реджинальд тоже сможет там играть. И Гэри, сын Тристана, когда они будут приезжать в гости.
— О, Реджи нельзя…
— Разумеется, можно.
Кейт закусила губу, и все мысли о детях испарились в его сознании. Этот ее неуверенный вид всегда будет напоминать ему о тех мгновениях, когда он держал ее в объятиях.
Они поднимались на пологий холм.
— Куда вы меня ведете? — спросила Кейт.
— Увидишь, — загадочно ответил Гаррет.
На краю леса он увел ее с дорожки, ориентируясь по камню-знаку, который сам оставил здесь много лет назад. Он чувствовал себя молодым и почти невесомым. Он точно знал, что ей понравится.
Он помог ей подняться на невысокий скалистый уступ.
Слышалось журчание воды.
— Река? — догадалась Кейт.
— Что-то вроде того. — Гаррет схватил ее за руку и повел дальше.
Они прошли через небольшую рощицу и спустились по склону в долину, вырезанную узким потоком. Шум воды нарастал, заглушая негромкое журчание воды, бегущей у их ног. Влажные камни у берегов ручья поросли мхом и папоротниками. Кейт шла за ним по пятам. Гаррет обошел заросли папоротника, ручей повернул — и они вышли туда, где пологий склон небольшой долины внезапно превратился в отвесную известняковую стену, сплошь заросшую диким чесноком. Он помнил запах, витавший здесь летом, когда цвели фиалки и лилии. С детства запах чеснока напоминал ему об этом месте, но потеряв память, он знал, что какая-то важная часть его былой жизни связана с этим запахом.
Гаррет остановился, глядя на продолговатое озерцо, образовавшееся у подножия водяной завесы. Кейт замерла за, его спиной и ахнула.
Они вышли к водопаду, что ревел, отдавая дань могуществу природы. В высоту он достигал футов двадцати, в ширину равнялся примерно двум ростам Кейт. Отвесная стена за ним блестела от воды и переливалась разными оттенками пышных зеленых мхов. Голые изогнутые ветви и корни обрамляли водопад: богатая минеральными солями вода реки питала деревья, и они плотно жались к речке. Летом они покрывались густой зеленью, из-за которой едва виднелось небо, сейчас сквозь голые ветви оно явственно просвечивало голубовато-серым.
Справа от водопада открывалась низкая ложная пещера.
Гаррет из детства помнил, что настоящая пещера скрыта водопадом.
— О, Гаррет, это так… так… — Казалось, что Кейт вот-вот заплачет.
Гаррет нахмурился, сбитый с толку:
— Разве тебе не нравится?
— Я никогда раньше не видела водопада. Он великолепен.
Гаррет выдохнул и обнял ее одной рукой, притягивая к себе.
Пальцем он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза:
— Тогда почему ты выглядишь такой грустной?
Кейт попыталась улыбнуться, но уголки ее губ предательски дрожали.
— Зачем ты привел меня сюда?
— Я подумал, тебе понравится это место.
— Мне оно нравится. Очень.
Он отвернулся к водопаду, прижимая ее к себе и пытаясь совладать со своими желаниями. Он хотел ее. Блеск ее глаз, ощущение нежной кожи, изгиб талии под его рукой — все это делало его желание невыносимым. Он жаждал ее так сильно, что едва удерживался от стона.
— Я никогда никому не показывал это место, — задумчиво проговорил он, крепче прижимая к себе Кейт.
Она удивленно подняла брови.
— Это мое тайное место — как для тебя пруд возле Кенилуортского замка. Я приходил сюда, когда
