Лиззи смерила меня оценивающим взглядом и с сомнением покачала головой.
– Надо будет что-то придумать с этим отстойным имиджем.
Я громко рассмеялся, решив, что имею дело с очередным образчиком знаменитого риз-моргановского чувства юмора. Но Лиззи не смеялась, она даже не улыбалась.
– Ты выглядишь так, словно заявился прямиком из восьмидесятых. Так, скажу нашей ведущей стилистке, чтобы она тобой занялась. Это наш звездный час, Саймон, и мы не можем позволить тебе выглядеть как мешок с дерьмом.
И плевать, что она обозвала меня мешком с дерьмом. Важно другое: она сказала «наш звездный час»!
12 октября
Лиззи Риз-Морган записала меня в салон «Ла Форрет», и сам Дэниел Ла Форрет делал мне стрижку. Он обкорнал мои волосы, работая двумя парами ножниц одновременно, а затем придал им свой знаменитый «намек на характер». Результат получился просто блестящий. Я точно знаю, во сколько это обошлось – 450 фунтов, в то время как Донна из парикмахерской на углу обычно берет с меня не больше пятерки: но Лиззи сказала, что все это в бюджете – лишь бы я избавился от своего «гребаного причесона».
13 октября
Лиззи отправила меня в салон красоты «Мираж», где мне подвели брови и ресницы. Затем были маникюр, педикюр, сауна, джакузи, массаж лица, ароматерапия и пилинг всего тела с последующим обертыванием морскими водорослями. Меня навощили, ощипали, измутузили, наполировали, вымесили и отшлепали.
Я записался на следующий сеанс в то же самое время ровно через неделю.
14 октября
Сегодня был солярий «Бронзовая богиня», где меня покрыли сплошным автозагаром «Cote D'Azure».[42] Пришлось раздеваться до трусов – до сих пор жалею, что не надел свои лучшие, – и две молодые девушки в белых халатиках натерли мое тело теплой, тягучей коричневатой жидкостью. Уверен, что в некоторых странах такое считается противозаконным: я сам лично видел подобного рода снимки в Интернете.
Пахнет, правда, не так приятно, как «Мистер Бронзер», но способ нанесения, конечно же, гораздо прикольнее.
15 октября
Счет за мой новый гардероб составил 6365 фунтов и 81 пенс, то есть перевалил за ту сумму, что мне заплатят за работу ведущего. Я сказал своей стилистке, что, по моему глубокому убеждению, индивидуальность и внутренний мир ведущего должны находить отражение в его одежде; и что зрителям очень импонирует, когда их кумиры одеты в яркие цвета. А себя я отчетливо вижу в чем-нибудь «живенько-спортивно-свободном», но стилистка, похоже, совсем меня не слушала, поскольку вот чем все это закончилось:
два костюма от Прада (оба черные);
два костюма от Освальда Боатенга (оба серые);
две рубашки от Дольче и Габбана (одна черная, одна серая);
две рубашки от Гуччи (одна черная, одна аспидно-серая);
две рубашки от Александра (одна черная, одна серый металлик);
одна рубашка от Жан-Поля Готье (ярко-розово-желтая с изображением Христа, смолящего косяк и бренчащего на гитаре «Фендер Стратокастер»).
Последнюю выбрал я сам.
Я забрал всю одежду домой и примерил еще раз. На одном из костюмов от Освальда Батенга подкладка оказалась ярко-красной. Я всю жизнь мечтал о костюме с ярко-красной подкладкой, а потому то и дело откидываю полу пиджака, наслаждаясь внезапной вспышкой красного. Не могу оторваться от своего отражения в зеркале. С костюмом, подкладкой, прической и загаром я выгляжу совсем по-другому.
Жестче.
Круче.
Я выгляжу звездой.
Только что устроил большой костер на заднем дворе и сжег все свои гавайские рубашки. Даже не верится, что я носил эту дрянь.
19 октября
Вдруг осознал, каким грандиозным шоу станут «Сливки». До эфира еще две с половиной недели, а НТВ уже вовсю раскручивает рекламу, анонсируя программу по нескольку раз на дню.
Анонс похож на рекламный киноролик Зернистый и черно-белый, он смонтирован в виде калейдоскопа знаменитостей, ушедших из жизни за последние пять лет.
И низкий, гортанный голос с сильным американским акцентом говорит за кадром:
– «Сливки». Шоу, ради участия в котором звезды готовы умереть.
Лично я считаю, что ролик отдает дурным тоном, зато телесеть, похоже, получает от всего этого настоящий кайф.
Ужасно досадно, но мое имя даже не упомянули.
24 октября
– Поздравляю с новой работой.
Это был Дэвид Малрайан. Оператор, как всегда, торчал над его левым плечом, и они снова вели меня до машины.
– «Сливки» – весьма откровенное шоу. – Голос Малрайана так и сочился высокомерием. – Так что придется вам привыкать к вопросам о своей личной жизни.
– А у меня и нет никакой личной жизни. Какой-нибудь придурок с камерой обязательно волочится следом.
По-моему, получилось реально круто: прямо как голливудская кинозвезда, вокруг которой вечно вьется назойливая пресса.
