вот откуда – этого я вспомнить никак не мог.
Кто она? И что я делаю в ее постели?
Воспоминания о вчерашнем вечере перемешались в голове: пресса, фотографы, знаменитости, шампанское…
Думаю, презентация удалась на славу – вот только из всего этого я мало что помню. Целый день я ничего не ел, и халявные бокалы шипучки быстро ударили мне в голову. Клуб буквально кишел знаменитостями: куда ни плюнь – сплошь знакомые лица. Звезд было так много, что никто из журналистов не обращал на меня внимания. Я попытался «поналаживать контакты», но никого, похоже, это не заинтересовало, так что пришлось вернуться к шампанскому.
Пиппу я видел один только раз – да и то во время групповой съемки в полночь. Выглядела она еще прекраснее, и я не мог оторвать от нее взгляд. Уже в который раз Пиппа полностью поменяла имидж. Идеально ровный загар выгодно оттенял облегающий комбинезон из белой кожи, а прямые и черные как смоль волосы делали еще более выразительными ее небесно-голубые глаза. Со мной она была очень обходительна – но и только; случайный наблюдатель ни за что не догадался бы, что мы когда-то работали вместе. Пиппа и Клодия друг с дружкой практически не общались, и я отметил, что отношения между ними сильно натянуты, но тем не менее обе дружно улыбались фотографам. Похоже, папарацци интересовались только Пиппой и Клодией. Поначалу они снимали нас втроем, но уже довольно скоро стали кричать, чтобы я «отступил чуть левее», что фактически означало: «не вертелся бы ты здесь под ногами, а?» Рядом с Пиппой и Клодией я чувствовал себя уродливым и совсем не крутым. Я попытался компенсировать недостаток случайным блеском красной подкладки, но даже этот трюк не сработал.
В конце концов я решил не впадать в депрессию и отправился в бар за шампанским. Не могу сказать, сколько я выпил, но именно с этого момента вечер становится несколько смазанным. В голове остались лишь отрывочные образы: шампанское, пиво, вино, текила, танцы, заигрывания, нетвердая походка, такси, большой георгианский особняк, кровать с четырьмя столбиками, кожаные ремешки, цепи, наручники, плетки…
Спящая женщина открыла глаза и впилась в меня долгим, пронизывающим взглядом.
– Вякнешь кому-нибудь хоть слово, да-ра-гуша, и я собственноручно отчекрыжу тебе твои сраные яйца. Понятно?
Это была Лиззи Риз-Морган.
Она даже не предложила мне завтрак
3 ноября
Ну почему я всегда влипаю в подобные истории? Почему именно я всегда привлекаю к себе исключительно женщин в возрасте? И почему это вечно происходит именно тогда, когда я в стельку пьян? Но самое поганое в другом – я до смерти боюсь Лиззи. Меня изводят кошмарные видения, в которых она превращает меня в своего сексуального раба. Втискивает в тугой костюм из латекса, цепляет к ошейнику поводок и заставляет ползать на четвереньках с апельсином в зубах.
Апельсины я с детства не перевариваю, а от резины у меня сыпь.
Думаю, самое разумное в моей ситуации – затаиться. Выждать и посмотреть, как она себя поведет, а уж затем прикидывать, что делать дальше.
4 ноября
Скупил все таблоиды и глянцевые журналы за последние три дня. О «Сливках» целая куча отзывов, но в основном все в духе «Нового шоу Клодии» или «Большого прорыва Пиппы». И ни слова о том, что я тоже был на вечеринке. Ни одного фото. Ни одного, даже самого крошечного интервью. Ни единого дюйма газетного пространства ни в одной публикации. Что же нужно такого сделать, чтобы о тебе написали? Честное слово, я уже всерьез подумываю, не сообщить ли Дэвиду Малрайану всю правду о нас с Мими.
Интересно, родила Мими или еще нет?
5 ноября
Знаю, отчасти я паникер и пессимист из разряда тех, для кого стакан всегда наполовину пуст, но осталось всего два дня до того, как «Сливки» выйдут в эфир, а мне так до сих пор никто и не сообщил, где быть и что делать.
Надо бы позвонить в офис, но только я представлю, как Лиззи снимает трубку, меня начинает колотить дрожь.
6 ноября
– Мы нашли для тебя сюжет, да-ра-гуша.
Это была Лиззи.
– Блестяще, – коротко ответил я.
С тактикой я определился – не высовываться.
– Будешь работать в прямом эфире: вести репортаж со съемочной площадки новой телевикторины, которую запускает Би-би-си.
Тон был спокойным и деловитым.
– Отлично.
Я с трудом сглотнул. Воображение тут же нарисовало образ Лиззи Риз-Морган в кожаном лифе и высоких ботфортах.
– Войдешь в историю телевидения – ведь это первая прямая трансляция НТВ со съемочной площадки Би-би-си.
Очень профессиональный подход.
– Здорово.
В мыслях – сплошь цепи и плетки, наручники и кандалы.
– Тамс предложила убойную идею: будешь изображать ведущего телевикторины и задавать настоящему ведущему вопросы о шоу. Роль как раз в твоем духе, правда?
Лиззи говорила так, словно между нами не было никакой ночи страсти.
– Да, роль как раз в моем духе, – подтвердил я.
Раз Лиззи решила играть по таким правилам – что ж, меня это вполне устраивает.
Я сконцентрировался на ее предложении: задумка и в самом деле выглядела неплохо. Возможно, это и есть тот шанс, когда я смогу показать всей стране – а главное, руководству телекомпании – свое мастерство и навыки ведущего телевикторин.
– И что за викторина? – спросил я вроде как вскользь.
– «Вы – в пролете» с Рикардо Манчини.
Мне стало плохо.
– Тамс отправит тебе по факсу данные по Манчини и шоу. В три часа ты должен быть в студии Би- би-си, на репетиции. В эфир выходим в восемь.
Вот и все. Ни тебе «спасибо за прекрасную ночь, милый», ни «давай как-нибудь повторим», ни «ты
