только когда выходил на сцену; за кулисами же душой общества была именно мама. Настоящий сгусток энергии, всегда такая отзывчивая, чуткая, дружелюбная. За всю жизнь мама не сказала дурного слова ни одному человеку и проявляла безграничный энтузиазм во всем, за что бралась.
Мама и папа познакомились в 1961-м, на эстрадном концерте в театре «Регент», в Роттердаме. Она выступала в группе танцовщиц, а он был комиком на разогреве у таких знаменитостей, как Элрой Безрукое Чудо и Боб Бимон со своими «Комическими Голубками».
Они полюбили друг друга и поженились в 1964-м.
Мама всегда мечтала стать комедийной актрисой – это было ее самое сокровенное, так и не осуществившееся желание. Мне кажется, отцу была не очень-то по душе мысль, что мама, будучи человеком гораздо более веселым, может оказаться успешнее его. В 1966-м маме пришлось бросить шоу-бизнес: в тот год на свет появился мой брат, а семью годами позже, в 1973-м, забрыкал ножками и я.
Пока мы росли, брат не проявлял к шоу-бизнесу никакого интереса (сейчас он служит бухгалтером в Донкастере). Мама, разумеется, нисколько не волновалась по этому поводу, но я знаю, что, когда еще в раннем возрасте я в первый раз вышел на сцену, ей было очень приятно. Не оказывая никакого давления, она всегда ободряла и поддерживала меня во всем, что я делал.
– У тебя все получится, сынок, – тихонько шептала она своим мягким, ласковым голосом.
Мама умерла от рака 27 января 1986-го. Ей было сорок три года. Она оставила огромную брешь в самой сердцевине моей жизни, и что бы я ни делал, мне, похоже, не залатать ее уже никогда.
Интересно, а смог бы я заставить ее смеяться?
28 января
Сегодня утром разговаривал с Чарли: ей всегда как-то удается меня приободрить. Чарли сказала, что с Майком и Сью творится один сплошной кошмар. Вчера перед самым эфиром Сью подбила Майку глаз, и гримерше пришлось замазывать синяк всякий раз, когда требовалось смотреть в камеру. Режиссер постоянно орал, чтобы «никаких крупных планов», и только что не оттаскивал операторов собственноручно. В результате Майк и Сью оказались так далеко от камер, что не смогли читать с телесуфлера и принялись препираться друг с другом в прямом эфире. Судя по всему, передаче суждено стать классикой ТВ, и Чарли пообещала прислать мне видеозапись.
Она поинтересовалась, как дела с пантомимой, и я сказал, что завтра у нас прощальная вечеринка.
– Так, значит, все случится завтра? – спросила Чарли.
Любой пантомимщик знает, что прощальная вечеринка – последний шанс закрутить любовь с кем- нибудь из труппы.
– Да, – подтвердил я. – Завтра я добьюсь Пиппы.
– Вообще-то я имела в виду не Пиппу, – многозначительно ответила Чарли.
29 января
Мы только что отыграли вечерний спектакль, и сейчас все готовятся к ужину.
Предмет моей большой гордости – мой изысканный вкус, и я всегда трачу уйму времени и сил в заботе о своей внешности. Начал я, как обычно, с душа, воспользовавшись гостиничным гелем с запахом лаванды и примулы. Голову я промыл фирменным шампунем «Асда» от перхоти (сказать по правде, случается у меня чешуйка то здесь, то там). Вытершись насухо, кончиками пальцев я нанес по капельке лосьона после бритья «Блю Стратос» за ушами и уложил волосы с помощью мужского лака для волос «Фаль-кон». Многие продюсеры советовали мне подстричься или сменить прическу – по их мнению, она уж слишком напоминает восьмидесятые, – но если честно, мне гораздо больше нравится, когда сзади длинно, а на макушке короткий ежик.
Посмотревшись в зеркало, я решил, что выгляжу несколько бледноватым, а потому намазал лицо автозагаром «Мистер Бронзер» (кстати, при нанесении надо быть очень осторожным: если не распределить равномерно, то лицо пойдет пятнами). И в заключение, перед тем как одеться к выходу, я посыпал между пальцами ног специальным порошком «Доктор Корнбастер». Думаю, вы догадались, что мера эта чисто превентивная, хотя я и готов признать, что ноги у меня не самые красивые в шоу-бизнесе.
Мне нравится думать, что я пользуюсь известностью благодаря моему потрясающему стилю. С некоторых пор я веду пусть и единоличный, но яростный крестовый поход с целью вернуть миру моды яркие краски. Один из плюсов профессии телеведущего заключается в возможности покупать все, в чем ты выступаешь с экрана, за четверть стоимости. И вот, благодаря программе «Саймон говорит», сейчас на мне моя лучшая гавайская рубашка цвета «розовый электрик» с серферскими мотивами и темно-красные слаксы «Топ-Мэн» с защипами.
Только что поймал свое отражение в зеркале. Что сказать? По-моему, офигенно круто.
Этим вечером я преподам Манки-Манчини хороший урок стиля. И точно очарую Пиппу.
30 января
Утром я проснулся рядом с Эдвиной Карри.[7]
Зрелище перепугало меня до смерти. Я громко заорал, но, к счастью, мой вопль ужаса и неверия не разбудил соседку. Голова до сих пор шла кругом от вина, поглощенного накануне. Я знаю, что напился, но как же так вышло, что все закончилось в одной постели с Эдвиной Карри? Закрыв глаза, я принялся молить небо, чтобы все оказалось лишь дурным сном, но когда вновь открыл их, она все еще лежала рядом. С размазанной по всему лицу вчерашней косметикой и большими комками туши в уголках глаз, бывшая министерша-консерватор в самом деле жутко напоминала Мими Лоусон – и волосы, и все остальное. В полном обалдении я лежал минуты две, а потом меня вдруг ошарашило: «О БОЖЕ, Я ПЕРЕСПАЛ С МИМИ ЛОУСОН!» Я снова вскрикнул. На сей раз Мими закинула руку мне на грудь, пробормотала что-то нечленораздельное и вновь провалилась в глубокий сон. А когда она еще и захрапела, я подумал, что меня сейчас стошнит.
Я пролежал так минут десять, пытаясь как-то соединить обрывки воспоминаний…
