Настоящим докладываю, что оперативная группа ОГПУ, направленная в соответствии с вашей санкцией для проверки «Тупика», исчезла. Все попытки определить ее нынешнее местоположение результатов не дали. Считаю, что группа уничтожена охраной объекта. Также стало известно, что в вероятный день ликвидации группы, «Седой» находился в «Тупике», проводя инструктаж забрасываемой 4 -м управлением РККА загранагентуры. Прошу вашего указания на дальнейшие действия.
Резолюция.
Продолжить наблюдение за «Седым» всеми доступными средствами. Поиск спецгруппы прекратить.
Глава 7
Рабочий день банковских «гномов» был в самом разгаре, когда к старому, солидному зданию на Банхофштрассе 14, в центре Цюриха, приблизился хорошо одетый мужчина средних лет. Он с интересом прочитал большую, натертую до блеска медную табличку, с надписью на немецком, французском и русском языках, хмыкнул, чему-то улыбнулся и поднялся по широким ступеням. Толкнул тяжелую дубовую дверь, которая на удивление легко поддалась, и оказался в большом светлом холле, перегороженном пополам стеклянной стеной.
К нему сразу же подошел высокий, спортивного вида служащий в деловом костюме и доброжелательно спросил:
— Я вам чем-то могу помочь, господин?
— Да, пожалуй. Это же приемная фонда «Общества ревнителей русской истории»? Я не ошибся?
— Нет, господин, вы не ошиблись. Это действительно приемная фонда «Общества ревнителей русской истории».
— Я хотел бы встретиться с председателем фонда господином Юденичем. Куда мне обратиться?
— Простите, господин…?
— Господин Егоров.
— У нас своеобразная процедура прохода в помещение фонда, господин Егоров. Не могли бы вы для начала зайти в соседнюю комнату? — Служащий показал рукой на неприметную дверь в стене.
— С какой целью?
— Небольшая формальность. Наш человек проверит, не вооружены ли вы. Не больше. Просто у нас было несколько случаев, когда наши посетители проносили оружие, а потом угрожали им. Прошу нас понять.
— Даже так… Ну что же, давайте следовать вашим правилам. Ведите.
В комнате за неприметной дверью мужчину профессионально обыскали два клерка с ухватками полицейских. Не найдя ничего предосудительного, они вежливо извинились и проводили его назад в холл. Там его опять встретил служащий.
— Все в порядке, господин Егоров. Еще раз просим извинить нас. Вам вот сюда, прямо по лестнице наверх, а потом направо. Там наш секретариат. Пойдемте, я вас провожу.
В большой приемной на втором этаже служащий представил мужчину миловидной женщине средних лет, деловито перебирающей бумаги за большим столом, и незаметно удалился.
— Добрый день, барышня, мне надо увидеться с господином Юденичем.
— Простите, но у нас порядок. Вы должны записаться на прием. Господин Юденич никому не отказывает во встрече, но посетителей так много, что необходимо будет подождать несколько дней.
Мужчина пробурчал под нос непонятную фразу про неистребимую русскую бюрократию, которая умудрилась свить гнездо даже в Швейцарии, и даже в этом времени, достал из портмоне свою визитную карточку и протянул помощнице.
— Не могли бы вы передать ее прямо сейчас? Уверяю вас, господин Юденич очень будет рад увидеть меня немедленно.
Помощница внимательно прочитала и вдруг изменилась в лице.
— Прошу меня простить, господин Егоров. Мне говорили, что вы можете появиться внезапно. Я немедленно о вас доложу. Присядьте пока в это кресло.
Она быстро подняла трубку телефона и проговорила:
— Николай Николаевич. К вам Егоров, о появлении которого вы предупреждали. Да, да. Я поняла.
Сотрудница не успела положить трубку, как дверь, ведущая в кабинет председателя фонда, широко распахнулась. Из нее, радостно улыбаясь, вышел начальник и устремился к посетителю.
Юденич действительно был мне рад. Это чувствовалось во всем: во взгляде, в жестах, по тому, что не знал, куда меня усадить. В конце концов, указав мне на кресло за журнальным столиком в углу кабинета, сказал:
— Так, ни слова о делах, пока я не выполню то, что давно хотел.
После этого заговорщицки подмигнул и достал из сейфа бутылку армянского коньяка. Поставив ее передо мной, потер руки и проговорил:
— Сейчас лимончик организуем.
Он поднял трубку одного из многочисленных телефонов на рабочем столе:
— Наталья Ивановна, голубушка, зайдите ко мне.
Когда помощница, постучавшись, вошла, Юденич ей сказал:
— Позвоните, пожалуйста, в наш буфет, чтобы срочно принесли для нас лимон и что-нибудь эдакое из закуски. Это первое. И второе, самое важное. Меня на месте нет ни для кого.
— И даже для Александры Николаевны?
— И даже для нее.
— Будет исполнено, Николай Николаевич.
Через несколько минут, когда официант, сервировав столик, вышел, генерал, сам разлив коньяк и подняв рюмку, проговорил:
— Давно хотел сказать вам одну вещь.
— Какую, Николай Николаевич?
— Простое человеческое «спасибо», Андрей Егорович. За подаренную жизнь. За возможность продолжать ей радоваться.
— А, перестаньте. Не будем об этом. Лучше давайте ваш коньяк пить. Ваше здоровье.
— И ваше. За успех всех ваших начинаний. Прозит.
— Прозит.
Когда мы ополовинили бутылку, болтая о разных пустяках, Юденич хитро на меня посмотрел:
— Ваше появление на моем горизонте, Андрей Егорович, всегда ведет к большим переменам. И вы не просто так завернули на огонек. Я угадал?
— Угадали, Николай Николаевич.
— Прежде чем вы начнете, хотел бы поставить вас в известность о делах в фонде. Я позволил себе ввести вас в его соучредители. И еще. В банке, который мы создали по вашему предложению, теперь основным дольщиком являетесь вы. Я взял себе десять процентов, у директора банка Леонтьева пять процентов, а все остальное зарегистрировано на ваше имя. Прошу вас, не перебивайте. Я не мог поступить по-другому. Иначе мне все эти деньги, которые вы нам переводите и которые мы получаем как прибыль от
