могла полететь с плеч. С другой же стороны, если материалы содержат важные улики, надо торопиться. А то сам будешь виноват. Недосмотрел, не обратил внимания и прохлопал убийцу. И останется разве что все ту же голову в петлю сунуть.
Гурский вешаться не хотел и пустился на хитрость. У Бежана в лаборатории имелись личные связи, и он уломал приятеля-эксперта взяться за бумажные улики. Приятель только что вернулся из Сохачева, где обчистили небольшой антикварный магазин и убили подтянувшегося под руку клиента. Вещдоков он привез целую гору, которая не слишком и увеличилась, когда к ней потихонечку подложили семьсот бумажек для проведения дактилоскопии. Гурскому оставалось только искренне пожалеть, что занялся Тупнем, а не розыском самого обыкновенного, можно сказать, честного грабителя, не имеющего никакого отношения к правящим кругам.
— А ты уверен, что мы так выйдем на убийцу? — озабоченно спросил Бежан. — Никто больше до бумаг не дотрагивался?
— Три человека, — решительно заявил Гурский. — Хмелевская, Бучинский и покойный. Больше никто. Они как маньяки прятали эти бумаги от посторонних глаз. Если будет обнаружен четвертый, это — убийца.
— А Ярчак? Этот компьютерщик?
— Ему бумажки были ни к чему. Он создал программу, но не умел ею толком пользоваться. Я имею в виду будущие ставки. Да он, кажется, и не собирался. Кроме того, база данных была ему прекрасно известна и так, без всяких распечаток. В любом случае, бумаги он в руках не держал. Если на бумагах мы обнаружим его отпечатки, он — убийца. Я этого не исключаю. Несмотря на алиби. Говоря между нами, довольно сомнительное.
— У тебя действительно нет гипотезы?
— Нет, — хмуро признался Гурский. — Никаких гипотез. Искать надо, а не гипотезы строить. Основные фигуранты отпали: жена покойного, Хмелевская, обнаружившая труп, и хозяин квартиры. Уцепиться не за что. Что касается службы покойного... Убить мог и кто-то из тех кругов, но их и я тронуть не могу. Мотивов — сколько угодно, но что с них толку?
— Ты прав, — согласился Бежан. — Найти бы вещественные доказательства, и пусть Войчеховский делает с ними что угодно. Что же касается бумаг, давай наберемся терпения. Адась уже занялся ими, скоро будут и результаты. Кстати, а что с женой Бучинского? Ты до нее добрался?
Гурский вздохнул и облокотился на стол, подперев подбородок кулаками. Что касается Евы, то он побеседовал по телефону с коллегой из Кракова. Ева Май? Есть такая. Может находиться где угодно, ведет крайне подвижный образ жизни. Однако имеется шанс отыскать ее до вечера, местожительство известно. Только что с ней делать — допросить прямо тут или отправить в Варшаву?
При нормальном развитии событий Гурский через три часа был бы в Кракове. Но сейчас, когда руки у него связаны...
— Пусть организуют предварительный допрос, — посоветовал Бежан, — и сразу же передадут тебе ее показания. Неплохо, если бы она после допроса добровольно вернулась в столицу.
Гурский опять вздохнул:
— Тут без наживки не обойтись. Она страшно рвется на телевидение. Может, совпрать, что кто-то хочет с ней встретиться здесь?
— Делай, как считаешь нужным...
* * *
День клонился к вечеру, когда раздался телефонный звонок, которого я так ждала.
— Я могу спросить об этом только у вас, — сказал Гурский. — Но считайте, что ничего не слышали. Чью фамилию, имеющую отношение к варшавскому телевидению, стоило бы назвать, чтобы Бучинская пулей примчалась сюда?
— Так это не меня спрашивать надо, а Мартусю.
— Я же сказал, что могу обратиться только к вам. И учтите, я ничего не спрашивал, это у вас слуховые галлюцинации. Так кого назвать?
Я стала быстро вспоминать фамилии тех, о ком упоминала Мартуся. Это должен быть мужик, на бабу Бледная Холера не клюнет.
— Подождите, гляну в записную книжку. Нина Терентьева не годится — женщина, к тому же молодая и красивая. Рывин... что-то там с ним неладно, говорят, нечист на руку... Тоже не подходит. Хотя эта дура может об этом и не знать. А, вот подходящая кандидатура — Любашенко[2] ! Кажется, собирается заняться режиссурой. Впрочем, нам-то что? Главное, фигура довольно известная, Бучинская должна клюнуть. Потом, он мужчина симпатичный, и дел у него столько, что если какая информация до него и дойдет...
— Вряд ли.
— Да к нему прется столько девиц, что он все равно всех не упомнит. Так что воспользуйтесь именем Олафа Любашенко. В случае чего я перед ним извинюсь...
— Вряд ли это понадобится. Спасибо.
— Не за что.
* * *
Уже поздно вечером позвонила Мартуся.
— Она не пришла! — В голосе подруги звучало безмерное изумление.
Как раз к этому моменту одна из моих маний разыгралась не на шутку, и я, пыхтя, перетаскивала в дом охапки дров, чтоб наконец подсохли, — до смерти надоел чадящий камин. Тем не менее я сразу поняла, о ком речь. Уронив дрова на пол, сама я рухнула в удачно подвернувшееся кресло.
— Откуда ты знаешь?
— Я не удержалась и поехала в тот кабак, где они договорились встретиться. Просто из любопытства, больше ничего. Янек и продюсер тот, Превет, были там в лучшем виде. Янек опоздал всего на пятнадцать минут, что означает: продюсер ему позарез. А она так и не появилась! Вообще!
— Хо-хо, — ответила я. Ничего другого мне в голову не пришло.
— Что это ты так тяжело дышишь? — потревожилась Мартуся.
Я объяснила причину.
— Нашла время! — возмутилась Мартуся. — Ты что, не можешь перетаскивать дрова засветло?
— Ну вот такая блажь у меня.
— Ты чокнулась!
— Я и не отрицаю.
— Ты уже закончила?
— Еще три охапки — и хватит, в доме больше нет места. Ну так что там с Бледной Холерой?
— Так вот, она не пришла на встречу. И что это может значить?
— Позвони Иольке, пусть свяжется с Данусей и разузнает. А может, ты сама позвонишь Данусе?
— Нет, лучше через Иольку. Иначе придется признаться, что я подслушивала. Глупо, правда?
— Будет умнее, когда Иолька скажет, что ты подслушивала?
— Конечно, умнее. Сплетни — дело нормальное. Слух у меня хороший, а они разговаривали не шепотом. Да еще Холера выставлялась — она всегда так себя ведет. Чего ж удивляться, что слухи пошли про ее встречу с Янеком и звездой залетной. Да все это видели и слышали!
— Хорошо, звони прямо сейчас.
Мартуся повесила трубку. Я принесла
последние три полена и опять свалилась в кресло в ожидании звонка. Еще не успела закончиться
