– Вот именно, – сказала Шаран. – Они воспринимают наши замечания в штыки, хотя мыто хотим им только добра.
– Да. Они предпочитают делать все по-своему и набивают шишки, – вторил Альберт.
Умудренные жизненным опытом, они обменялись понимающими улыбками.
Бертранд пил крепкое мартини в соседней комнате. Прежде он никогда не сдавал своих позиций, и любой провал служил ему лишь толчком для новых, еще более настойчивых попыток. Но отказ Мин он стойко принял как должное. Он был рад впервые в жизни обрести друзей, с которыми не было необходимости конкурировать. Они не проявляли интереса к его банковскому счету и не лезли к нему в штаны, и вдруг привычное стремление добиться своего любой ценой отошло на второй план. Столько лет Бертранд старался преуспеть и расчистить себе дорогу. И вот он приостановился, и новое состояние неожиданно понравилось ему.
– Эй, Берт, – сказал Даллас, появившийся в сопровождении неунывающей Люэллы, заслужившей прозвище Бомба за вечно приподнятое настроение и способность переворачивать вверх дном любой дом, где она появлялась.
– Привет, Бертранд! – крикнула она, проходя в гостиную Джема и опрокидывая попавшиеся на ее пути предметы.
– А, Люэлла, – сказал Бертранд, освобождаясь от ее душных объятий. – Отлично выглядишь.
– Я поеду с Далласом в Лос-Анджелес, – заявила она с великим воодушевлением. – Это так здорово, скорей бы уже!
Данни Кравиц несколько дней назад увидел репортаж CNN и с трудом поверил своим глазам. Та видеозапись нежданно-негаданно превратилась в одно из самых ценных его приобретений. И он решил незамедлительно запустить съемку полнометражного фильма. Даллас, чьим представителем теперь стал Данни, должен был лететь в Лос-Анджелес, чтобы консультировать срочно нанятую команду сценаристов.
– Тебе понравилась съемка? – спросила неугомонная Люэлла.
Она была стилистом Бертранда на фотосессии для глянцевого журнала. Редакция решила, что из Бертранда, при его хладнокровии в сочетании с умением одеваться, можно сделать достойный пример для подражания в урбанистическом стиле.
– Непривычно, – ответил он. В самом деле, смешанный образ борца-эколога с банкиром из Сити, который они пытались создать, выглядел необычно, будто Свомпи переодели в Гордона Гекко.[45]
– Они хотят поместить тебя на обложке, – радостно сообщила Люэлла. – Можно я скажу в Лос- Анджелесе, что я твой персональный стилист?
– Можешь сказать, что заблагорассудится, дорогая, – ответил Бертранд со смехом. – Уверяю тебя, я всем, кто ни спросит, готов повторять, что только Люэлле дозволено одевать меня.
– Потрясающе, дружище, – сказал Даллас. – Ты хотя бы понимаешь, что уже стал постер-боем для антикапиталистических движений?
– Черт возьми, это просто невероятно! – сказал Бертранд. – Сколько бы я теперь ни говорил, что являюсь сторонником свободного рынка, никто и слушать не хочет. Все считают, что я – секретный агент антиглобалистов.
– Вот этого и держись, дружище, – посоветовал Даллас. – Можешь многого достичь при такой стратегии.
– Приглашаю вас к себе, когда будете в Нью-Йорке, – сказал Бертранд. Еще несколько дней назад ему и в голову не могло прийти показаться в столице мира в сопровождении столь эксцентричных персонажей, как Люэлла и Даллас. – Я вам покажу город.
– Всем привет! – произнес высокий и стройный мужчина, появившийся на пороге. В руках у него была бутылка шампанского. – Я Андреас. Думаю, мы с вами не встречались, но я догадываюсь, кто вы такие. Я только что разговаривал с Джемом. Он придет с минуты на минуту.
Джем, сделавший всеобщим достоянием одну из самых захватывающих новостей десятилетия, был нарасхват. Деловые партнеры вынудили «Артишок» отпустить его, и теперь он работал ведущим корреспондентом в ITN. Ему уже не надо было таскаться по окрестностям Лондона и угрюмо взирать на гортензии, зато его можно было видеть перед камерой с микрофоном в руке рядом с палатой общин, фондовой биржей, у Букингемского дворца или Миллбанк-тауэра.[46] Пока он освещал внутренние дела, но все сильнее распространялись слухи о надвигавшейся войне на Ближнем Востоке, так что ожидалось, что Джемаль Хак вскоре может получить престижную, хотя и опасную работу военного корреспондента.
Через минуту в дверях показался Джем.
– О, ты уже здесь, – сказал он, обнимая Андреаса и целуя его в обе щеки. – Ты со всеми познакомился?
– Еще не все пришли, – сказал Даллас. – Не хватает некоторых главных персонажей.
– Кто-нибудь говорил с Мин? – с тревогой спросила Люэлла. Бертранд налил себе еще крепкого мартини.
– Да нет, – ответил Джем. – Мы даже не знаем, имела ли миссия успех или нет.
Берт выпил и налил еще. Если он решил вести себя достойно, это еще не значило, что он не имел права напиться и утопить в вине свою досаду.
– Вот, а это Андреас, он когда-то работал в «Теллкате».
– Что? – спросил Бертранд.
– Мы познакомились с ним в день нашего рейда в компанию, – добавил Джем, вознагражденный лучезарной улыбкой Андреаса.
– Я так понимаю, ты уже не служишь этой дьявольской империи? – спросил Даллас.
– Бертранд и Мин свели мою карьеру там на нет, – пошутил Андреас.
– Не принимай на свой счет, парень, – сказал Бертранд. – Конечно, если только не ты опустошил счета всех дочерних компаний «Теллката» и не свалил ответственность на того, кто скрывался в шотландском замке, если не ты скрыл долги на миллионы фунтов и путем обмана поддерживал цены акций, чтобы протолкнуть фиктивное слияние. А?
– Я слишком молод и неопытен для такого, – признался Андреас.
– Прости, что лишил тебя работы, – сказал Бертранд.
– Ты тут ни при чем, – сказал Андреас. – Я уволился еще утром.
– Господи, какое предвидение! – воскликнула Люэлла.
– Да не совсем. Джем позвонил мне и велел увольняться.
– Да? – сказал Бертранд. – Не тот ли самый Джем, который наложил полное эмбарго на утечку информации из соображений безопасности?
Джему стало немного неловко.
– Простите, ребята. У меня были свои причины, – сказал он.
– Да ты все правильно сделал, – сказал Бертранд.
– Кстати, Андреас, ты не хочешь познакомиться с моей мамой? – спросил Джем.
Андреас положил руки ему на плечи и ответил:
– Было бы здорово.
Они направились в кухню, куда Шаран и Альберт неохотно пускали посторонних, которые могли помешать им. Шаран раскладывала на подносе аппетитные канапе, а Альберт обваливал в муке и обжаривал маленькие кусочки овощей и мяса. Они, казалось, прекрасно сработались, хотя иногда немного дискутировали по поводу тонкостей и премудростей ведения домашнего хозяйства, в котором оба прекрасно разбирались. Другой излюбленной темой для разговора оставалась бесшабашность молодого поколения, и они то и дело обращались к этому предмету. Тут в ход шли и покачивания головами, и пожимания плечами, и цоканье языком, которыми обычно сопровождается критика в адрес современной молодежи с ее легкомыслием, эгоизмом и испорченностью. Забавно, что люди старшего поколения не замечают, что сами тоже иной раз достойны критики за свою ворчливость.
Шаран так и села на стул, когда услышала от Джема, что Андреас – его бойфренд. Хотя его слова
