Нисон опустил глаза вниз, туда, где на пальце мягко поблескивало золотое кольцо с сапфиром.
— Ты про это? — спросил он. — Так оно у меня уже давно. Я выиграл его в карты на постоялом дворе в деревне несколько месяцев назад.
— Должно быть, они стали обслуживать состоятельных клиентов, если теперь во время игры в карты делают такие ставки.
— Да, встречаются иногда. Кстати, сегодня утром прибыл новый ящик от лорда Макэндрюса, — добавил Нисон, назвав имя одного из их наиболее плодовитых исследователей.
— Последнее время он был очень занят.
— Он упомянул об этом в письме, которое пришло вместе с ящиком. Там собраны римские артефакты, среди них есть очень хорошо сохранившиеся экземпляры.
— Сколько там предметов?
— Шесть. — Нисон посолил яйцо. — Несколько интересных вещиц. Есть старинная масляная лампа, две довольно изящные вазы, небольшая мраморная статуэтка, большой горшок, декорированный в греко- римском стиле, и гравированная керамическая плитка. Именно она, как я подозреваю, очень тебе понравится.
— Судя по всему, груз очень интересный. Это все?
— Да, — после короткой паузы ответил кузен, накладывая себе ветчину в тарелку. — А что такое?
— Две недели назад Макэндрюс прислал записку, где писал, что в посылке вместе с другими предметами будет двенадцать старинных римских монет. Ты уверен, что их там нет?
— Я их не видел. — Нисон положил вилку в тарелку и нахмурился. — Может, они затерялись в упаковке?
— Возможно, — согласился Ангус, наблюдая за кузеном.
— Я прямо сейчас пойду, — Нисон встал, со скрежетом отодвинув стул, — и посмотрю…
— Чепуха. Зачем торопиться? Я уверен, что монеты найдутся. — Ангус тоже встал. — От тех, кто шлет нам свои артефакты, я просил присылать более подробное описание предметов, чтобы оценить их и отсортировать. Это поможет нам лучше вести учет.
— Несомненно, — согласился Нисон, отводя взгляд.
— А теперь, если позволишь, я пойду, пожалуй, в библиотеку, поработаю немного над своей статьей. Я. уже почти закончил ее.
— Может, помочь тебе с иллюстрациями?
— Нет, сегодня в этом нет необходимости. Ты лучше посмотри внимательно упаковку нового ящика и поищи монетки, ладно?
— Конечно-конечно, — резко закивал головой Нисон. — Я займусь этим сразу после завтрака.
Ангус кивнул и вышел. Направляясь к библиотеке, он бросил взгляд на лестницу. Проснулась ли Мэри? Может, ему следует передать ей приглашение зайти к нему в библиотеку? Нет необходимости рассказывать ей о том, что он понял свою ошибку. Скоро здесь будет Янг, и все встанет на свои места.
Ангус остановился перед дверью библиотеки. «А после этого она повезет артефакт брату, и я никогда ее больше не увижу».
Ну почему эта мысль вызвала у него такое ощущение, словно ему на плечи набросили ледяной мокрый плащ? Раздумья вели его в тупик. Кроме того, пройдет еще несколько часов, прежде чем Мэри встанет, поэтому у него есть время, чтобы решить, как к ней подступиться. Сердце требовало от Ангуса сказать ей правду, что он поверил ей, но разум шептал, что такое признание только рассердит ее. Но если он не сделает попытку изменить ход событий, по крайней мере им будет хорошо вместе в оставшееся короткое время…
Вздохнув, Ангус открыл дверь своей библиотеки.
Получасом раньше Мэри вошла в библиотеку и подготовила себе маленький столик рядом с огромным столом Ангуса. Она отыскала несколько листов свежего пергамента и аккуратно сложила их на столе. Здесь же она разместила в одну линию перьевые ручки и два угольных карандаша, поставила тяжелую серебряную чернильницу. К своему безмерному удовольствию, в нижнем ящике она обнаружила небольшую коробочку из слоновой кости, в которой лежали новые перья. Она добавила ее ко всему, что уже лежало на столе.
Когда Эррол вошел в библиотеку, она сидела за столом, аккуратно положив руки на колени, готовая приступить к выполнению рисунков.
Ангус с изумлением уставился на нее, и его мрачное лицо озарила сдержанная удивленная улыбка.
«Он рад видеть меня», — промелькнуло в голове у Мэри, и она, сама не зная почему, улыбнулась ему в ответ.
Когда Ангус приблизился к ней, она увидела, что, несмотря на приятную улыбку на лице, у него был усталый вид.
— Доброе утро, мисс Удача.
— Доброе утро, — встала ему навстречу Мэри.
Ангус посмотрел на стол и удивленно поднял брови:
— Похоже, вы готовы приступить к делу.
— Я рада, что у меня появилось занятие. Я не привыкла так долго бездельничать.
— Да, конечно. — Ангус окинул ее быстрым взглядом, и ей показалось, будто он собирался что-то сказать, но он уже смотрел на стол. — Вы всегда все выстраиваете в линию, как будто играете в игрушечных солдатиков?
— Процесс рисования требует аккуратности. Это препятствует появлению чернильных пятен. Они обычно случаются из-за неаккуратности и слишком большого количества чернил на пере.
— О, я вижу, что это намного труднее, чем я себе представлял.
— Сейчас я просто обмакиваю и стряхиваю.
— Что, простите? Обмакиваете и стряхиваете?
Мэри обмакнула перо в чернила, постучала по краю чернильницы, с пера упала капля чернил, и она продемонстрировала ему ручку.
— Видите, ничего не капает. Этих чернил достаточно, чтобы провести одну-две линии, но зато клякс не будет.
— Я даже не представлял себе, что для того чтобы выполнить простой рисунок чернилами, требуется такая техника.
Он, что… насмехается?
— Требуется, если хотите получить качественные результаты.
— А вы чувствуете гордость за свою работу, — задумчиво посмотрел на нее Ангус.
— Да, чувствую, когда рисую то, что мне интересно. Рисунки цветов и тому подобного были не столь удачны. — Мэри наморщила нос. — Моя гувернантка говорила, что у меня единственная способность — рисовать здания. Альбом за альбомом я заполняла набросками домов в радиусе десяти миль от Уитберна. Мой брат всегда дразнил меня этими рисунками, но именно они навели Майкла на мысль попросить меня проиллюстрировать его работу.
— Я бы хотел когда-нибудь сам посмотреть эти рисунки.
Мэри удивленно посмотрела на Ангуса, и мечтательное выражение с его лица сразу улетучилось.
— Поскольку вам не терпится скорее что-нибудь сделать, — бодрым голосом сказал он, — у меня есть один предмет, который вы можете нарисовать.
Он развернулся и пошел к своему столу.
Мэри с неуверенным видом последовала за ним. Куда-то пропала его шумная, резкая манера говорить, вместо нее звучал спокойный, почти мягкий голос. Как будто грустит о чем-то. Но это, конечно, не так. О чем ему грустить?
И, словно отвечая на вопрос, взгляд Мэри устремился к огромному портрету, который господствовал на одной из стен библиотеки. О да. Хотя… Сколько следует тосковать по любимой? Есть какой-то предел?
