– Любопытный Рагнар, – сказал араб, не отрывая взгляда от стены, – ты так и не вернул мне книгу, которую я дал тебе почитать.
– Мне очень жаль. – Зигфинн еще не пришел в себя от неожиданности. – Я осторожно с ней обращался. Если бы это было в моей власти, то…
– Забудь, – отмахнулся Халим. – Это всего лишь книга, и, вероятно, она не настолько ценна, как мне хотелось бы. Если она позволила тебе скоротать вечера, то пусть так и будет, Рагнар.
– Зигфинн, – поправил его принц, чувствуя в этом крайнюю необходимость. – Меня зовут Зигфинн. Я не мог сказать тебе этого раньше.
– Зигфинн? – повторил Халим. – Имя Рагнар мне нравилось больше. Рагнар. Имя настоящего воина. А Зигфинн звучит как-то… немного по-бабьи. Хочешь хун ча?
Исландскому принцу хотелось посидеть с этим мудрым стариком и послушать его истории, но его мысли прервал громкий звон, пронизывавший все вокруг.
– По-моему, мне пора идти. – Зигфинн увидел, как Халим открыл рот, чтобы ответить ему, но не успел.
Затем принц оказался в спальне. Тут стояли сундуки, стул, свечи и кровать. Спальня Глисмоды. Зигфинн был рад, что доброй женщине, которая приняла его в Вормсе, не приходилось жить в крошечной каморке. Она тут все очень мило обставила.
Из кровати доносился громкий храп, удививший принца. Глисмода тихо встала, но видно было, что на кровати еще кто-то лежит. Охваченный любопытством, Зигфинн подошел поближе и увидел магистра Маивольфа, наслаждавшегося заслуженным сном.
– Зигфинн! – Глисмода, по-видимому, смутилась от того, что ее застали не одну.
Принц обрадовался ее счастью и взглянул на нее с благодарностью.
– Тебя же тут на самом деле нет, правда? – дрожащим голосом спросила женщина.
Взяв ее ладони в свои руки, Зигфинн мягко их пожал.
– Я всегда буду здесь, Глисмода. Всегда.
Послышался еще один удар, и Зигфинн обрадовался тому, что последним образом из этого времени будет лицо этой женщины.
Они стояли в темноте. Там была наковальня, Регин и Брюнгильда. И больше ничего. Ни пола, ни потолка, ни стен, ни горизонта. Куда бы Зигфинн и Бруния ни посмотрели, все было черным, пустым и мертвым.
Регин удовлетворенно поднял амулет щипцами.
– По-моему, этого достаточно. Я же его не для вечности делаю.
Он опустил украшение в ведро. Послышалось шипение. Затем нибелунг быстрым движением перебросил золотого дракона Зигфинну. Поймав амулет, тот задумчиво покрутил его в руках. Теперь талисман был цельным, и благодаря искусной работе невозможно было догадаться, что раньше он был разделен на три части.
– У вас было время, чтобы сказать то, что должно быть сказано? – спросила Брюнгильда.
– Времени было немного, – призналась Бруния. – Мне бы хотелось еще подмигнуть Маивольфу на прощание.
– С ним все хорошо, – вырвалось у Зигфинна. – Даже очень хорошо.
– Тогда мы сделали все, что должно быть сделано, – объявила Брюнгильда. – Воля богов исполнена, а род Зигфрида вновь сумел противостоять судьбе.
Послышался высокий певучий звук, и порыв ветра ударил Брунию и Зигфинна, не затронув Регина и Брюнгильду.
Основы мира треснули, колеса времени остановились и начали медленно вращаться назад.
– Что теперь будет? – крикнул Зигфинн. – Почему мы ничего не видим?
– Сейчас вы находитесь вне реальности, – ответил Регин. – Вам не удалось бы пережить этот процесс, устремись вы против течения, когда вчера становится сегодня, а потом завтра. Но в этом месте в извечном Ничто вы в безопасности.
Взяв Зигфинна за руку, Бруния умоляюще посмотрела ему в глаза.
– Если речь идет о последнем мгновении, то я хочу сказать тебе: я люблю тебя, Зигфинн Исландский.
Он прижал ее к себе.
– Наша любовь будет вечной.
Треск перешел в вой, и черное столетие распалось на тысячи осколков, проиграв в попытке сопротивления. Дни, недели и годы исчезали в утробе времени. Хлеб превращался в тесто, а огонь становился дровами. Реальность напоминала палку, от которой отломили прогнившую часть. Изенштайн, Хурган и Фафнир исчезли, а ордынцы не смогли проникнуть в Мидгард.
Кровь текла в раны обратно, источники континента наполнялись свежей водой. Растения уменьшались, превращаясь в семена, а люди никогда так и не родились.
– В первый раз я не успел всего этого заметить, – прошептал Регин. – Ну и зрелище!
Брюнгильда кивнула.
– Даже боги кряхтят от напряжения, пытаясь восстановить равновесие миров. Я сомневаюсь, что когда-нибудь у них найдутся силы на что-то подобное.
– Возможно, время древних богов уже прошло, – буркнул Регин. – Кому они еще нужны? Кому
А затем наступила тишина. Чистая и идеальная.
– Что случилось? – спросила Бруния.
– Время остановилось, – объяснила Брюнгильда. – В тот самый момент…
– …когда Зигфрид находит свой меч и собирается убить дракона, – договорил за нее Зигфинн. В то мгновение, когда все изменилось.
Несмотря на темноту, все увидели, как пальцы Зигфрида сомкнулись на рукояти Нотунга. Герой был исполнен гордости и решимости.
Зигфинн и Бруния начали растворяться в воздухе. Они возвращались в свое время, исполнив волю судьбы. Наковальня тоже начала подрагивать.
– Не стоило отдавать им амулет, – заметил Регин. – Может, он нам еще понадобится.
– Зачем? – возразила Брюнгильда. – Договор нибелунгов с древними богами разорван. Ты, наверное, чувствуешь, что твои братья устали. Амулет останется всего лишь амулетом, украшением легкомысленных людей.
– Тогда мне, видимо, пора, – пожав плечами, сказал Регин. – Отправлюсь к своим братьям. Они наверняка недовольны. Но с другой стороны, когда они были довольны?
Он повернулся, однако Брюнгильда задержала его, ибо еще не завершила разговор.
– Кузнец Регин, на одно словечко.
Нибелунг не торопился возвращаться к своим собратьям.
– Брюнгильда?
– Давным-давно ты говорил, что мы могли бы стать друзьями, – проговорила слепая. – Из-за нашей любви к Зигфриду и симпатии к людям.
– Ну, может быть, и не друзьями, – начал Регин, – но…
– Друзьями, – возразила Брюнгильда. – Я отгоняла от себя эту мысль, потому что там, где находится мое место, нибелунгам не рады, но если я чему-то и научилась, то вот этому: настоящих друзей познают по их поступкам. И за твои поступки я предлагаю тебе мою руку дружбы.
Это порадовало сердце древнего создания, и он растроганно пожал руку Брюнгильды.
– Друзья… Кто бы мог подумать.
– Сегодня мы совершили достойное деяние, но теперь пришла пора уходить…
Они расстались в темноте.
17
Прошлое время, воссозданное вновь
Зигфинн, очнувшись от сна без сновидений, чувствовал себя уставшим. У него болела спина, кровь никак не хотела бежать по венам быстрее, а от затхлого воздуха, который ему приходилось вдыхать,
